Мой бедный, бедный мастер…
Шрифт:
— Верни мне моего любовника, государь,— попросила Маргарита.
Воланд вопросительно повернул голову к Коровьеву. Тот что-то пошептал на ухо Воланду. Еще несколько секунд не сводил тяжелых глаз Воланд с Маргариты, а потом сказал:
— Сейчас будет сделано.
Вскрикнув от радости, Маргарита припала к тяжелым сапогам со звездными шпорами и стала целовать черную кожу и отвороты, задыхаясь, не будучи в состоянии произносить слова.
— Я никак не ожидал, чтобы в этом городе могла существовать
— Он написал книгу о Иешуа Га-Ноцри,— ответила Маргарита.
Великий интерес выразился в глазах Воланда, и опять что-то зашептал ему на ухо Коровьев.
— Нет, право, это черед сюрпризов,— заметил хозяин, но слов своих не объяснил.
6/1.1934
— Да, да, верните его,— умильно попросила Коровьева Маргарита.
— Нет, это не по его части,— отозвался хозяин дома,— это дело Фиелло.
И Фиелло получил приказ, но разобрать его Маргарита не могла, так как он был отдан шепотом.
Тут Фие {108} . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . гостей хозяина.
Ватная мужская стеганая кацавейка была на нем. Солдатские штаны, грубые высокие сапоги.
Утро 7/1.1934
Весь в грязи, руки изранены {109} , лицо заросло рыжеватой щетиной. Человек, щурясь от яркого света люстр, вздрагивал, озирался, глаза его светились тревожно и страдальчески.
Маргарита, узнав хорошо знакомый рыжеватый вихор и зеленоватые эти глаза, приподнялась и с воплем повисла на шее у приехавшего. Тот сморщился, но подавил в себе волнение, не заплакал, механически обнимая за плечи Маргариту.
В комнате наступило молчание, которое было прервано словами хозяина дома, обращенными к Фиелло:
— Надеюсь, вы никого не застрелили?
— Обращайтесь к коту, мессир,— отозвался Фиелло.
Хозяин перевел взгляд на кота. Тот раздулся от важности и похлопал по кобуре лапой.
— Ах, Бегемот,— сказал хозяин,— и зачем тебя выучили стрелять! Ты слишком скор на руку.
— Ну, не я один, сир,— ответил кот.
Затем хозяин обратил свой взор на прибывшего. Тот снял руки с плеч Маргариты.
— Вы знаете, кто я? — спросил его хозяин.
— Я,— ответил привезенный,— догадываюсь, но это так странно, так непонятно, что я боюсь сойти с ума.
Голос привезенного был грубоват и хрипл.
— О, только не это. Ум берегите пуще всего,— ответил хозяин и, повернувшись к Маргарите, сказал:
— Ну что ж… Благодарю вас за то, что
— Но куда же, куда я денусь с ним? — робко и жалобно спросила Маргарита.
С обеих сторон зашептали в уши хозяину: слева — Фиелло, справа — Коровьев.
— Да выбросьте вы его к чертовой матери,— сказал хозяин,— так, чтобы и духом его не пахло, вместе с его вещами… а впрочем, дайте его мне сюда.
И тотчас неизвестный человек свалился как бы с потолка в залу. Был он в одних подштанниках и рубашке, явно поднятый с теплой постели, почему-то с кепкой на голове и с чемоданом в руках. Человек в ужасе озирался, и было видно, что он близок к умопомешательству.
— Понковский? — спросил хозяин.
— Понковский, так точно,— ответил, трясясь, человек.
— Это вы, молодой человек,— заговорил хозяин, [потому] что человеку с чемоданом было лет сорок,— написали, что он,— хозяин кивнул на вихор и зеленые глаза,— сочиняет роман?
— Я-с,— ответил человек с чемоданом, мертвея.
— А теперь в квартире его проживаете? — прищурясь, спросил хозяин.
— Да-с,— плаксиво ответил человек.
— Это что же за хамство такое? — сурово спросил хозяин, а затем добавил рассеянно: — Пошел вон!
И тотчас Понковский исчез бесследно.
— Квартира ваша таперича свободна,— ласково заговорил Коровьев,— гражданин Понковский уехали во Владивосток.
Тут качнулся светло-рыжий вихор, глаза тревожно обратились к хозяину.
— Я,— заговорил поэт, покачнулся от слабости, ухватился за плечо Маргариты,— я предупреждаю, что у меня нет паспорта, что меня схватят сейчас же… Все это безумие… Что будет с нею?
Сидящий внимательно поглядел на поэта и приказал:
— Дайте гостю водки, он ослабел, тревожен, болен.
Руки протянулись к поэту со всех сторон, и он отпил из стакана. Его заросшее лицо порозовело.
— Паспорт,— повторил он упрямо и безумно.
— Бедняга,— сочувственно произнес хозяин и покачал головой,— ну дайте ему паспорт, если уж он так хочет.
Коровьев, все так же сладко улыбаясь, протянул поэту маленькую книжечку, и тот, тревожно косясь в пол, спрятал ее под кацавейкой.
Маргарита тихонько плакала, утирая глаза большим рукавом.
— Что с нами будет? — спросил поэт.— Мы погибнем!
— Как-нибудь обойдется,— сквозь зубы сказал хозяин и приказал Маргарите: — Подойдите ко мне.
Маргарита опустилась у ног Воланда на колени, а он вынул из-под подушки два кольца и одно из них надел на палец Маргарите. Та притянула за руку поэта к себе и второе кольцо надела на палец безмолвному поэту.