Мой босс - мой враг?
Шрифт:
Что творится со мной? Просто сумасшествие! Голова идёт кругом, а вздёрнутая губа так и манит, так и зовёт…
Японский бог! Так хочется попробовать ее на вкус! Даже раздутый блин сводит судорогой.
Наклоняюсь…
— Босс, босс! Тимур Антонович!
Голос за спиной раздается, как молоток судьи по тупой башке преступника.
Магия исчезает, реальность яростно врывается в наш пылающий мирок. Женя взвизгивает, отпускает руки и чуть не падает на пол. Я разворачиваюсь, пряча ее за широкой спиной, она впивается в футболку пальцами, натягивая
— Прости, так вышло...
Мы по-прежнему стоим в лифте, но его двери распахнуты, а по ту сторону кабины — люди. Славка нервно поправляет очки, Вениамин отводит шальные глаза и едва сдерживает улыбку, их помощники смущенно переглядываются.
Вот попал! Из огня да в полымя!
— В чем дело? — рявкаю раздраженно.
— Вы приехали на седьмой этаж, — Славка снимает очки и протирает их краем футболки.
— Да. Сюда и планировал. Что дальше?
— Выходите, хм, — он откашливается, — лифт дальше не идет. И… дама тоже.
— Подождите следующий или отправляйтесь к соседнему! — приказываю коллегам и нажимаю на кнопку, отправляя кабину вниз.
Двери съезжаются, мы остаёмся одни, но напряжение висит в воздухе такое, хоть ножом его режь. Поворачиваюсь к Жене. Ее трясёт крупной дрожью, даже зубы щёлкают друг о друга. По щекам катятся слёзы. Она в паническом смятении.
Понимаю, девчонка не знает, как понять себя и то, что только что произошло, как реагировать.
— Успокойся, — наклоняюсь к ней, но она отшатывается и с размаху впечатывается в стену. — Убьёшься, дурочка! — протягиваю руку, чтобы погладить раненое плечо, но, поймав взгляд загнанного в клетку зверька, опускаю. — Тебя же никто не видел. Успокойся!
— Отодвинься. Пожалуйста…
Делаю шаг назад.
— Видишь, я далеко. Не бойся. Сам не знаю, как это случилось. Прости. Отнесись к ситуации как к легкому приключению.
— Н-не м-могу, — заикается она. — Люди...
— Плевать на них! Слышишь? Они видели меня и твои ноги в джинсах. При всем желании невозможно успеть перепихнуться, пока лифт поднимается. Ну... не скорострел я, что поделаешь, — виновато улыбаюсь.
— О Боже! О Боже! Какой кошмар! Я немедленно увольняюсь!
И такой ужас в ее глазах, что становится стыдно: хотел пошутить, разрядить обстановку, а вышло только хуже.
Женя трясёт головой, волосы выбиваются из прически, пальцы дергаются, чтобы их заправить ей за ухо, но держу себя в руках и слежу за мельканием этажей. Как только кабина останавливается, снова жму на кнопку: нам нужно договорить.
— Женя, посмотри на меня! — уговариваю ее. — Женя!
— Н-не могу! Тимур Антонович, не могу!
— Что происходит между двумя людьми — святое. Этого не надо стесняться. И потом, мы с тобой пережили такой кошмар, что по сравнению с ним это происшествие — невинное развлечение.
Осторожно беру ее за руку, она выдёргивает пальцы. Тогда сжимаю подбородок и поднимаю ее голову, заглядываю в глаза. Она наконец-то взмахивает ресницами с капельками застывших слез и бросает мимолетный взгляд на меня.
— Отпусти немедленно! Сейчас как двину!
— Вот! Теперь ты та смелая девчонка, которая бросилась с кирпичом на банду отморозков.
— Но не использовала его, — тихо продолжает мою мысль она.
— Главное, намерение, — улыбаюсь в тридцать два зуба и выдыхаю: кризис миновал. — Выходи первой, я — на другом этаже.
Кабина останавливается, и Женя бочком протискивается мимо меня к выходу. Уже стоя в коридоре, она говорит:
— И ты не гей…
— А ты сомневалась? — смеюсь уже в голос я. — Это хорошо или плохо?
Но девушка исчезает из поля зрения, не дав ответа.
Глава 16. Женя
Поведение Линки сводит меня с ума. Она всегда была такой. Ещё в университете провинившиеся студенты не знали, куда спрятаться от ее колючего языка. Только Глеб не обращал внимания на закидоны жены: или слишком был занят, чтобы обеспечить семье безбедное будущее, или считал ее шутки милым лепетом.
Особенно шокировало меня и босса последнее заявление Линки.
Услышав про себя, что он гей, шеф побледнел, потом побагровел, как свекла, и даже надулся. С трудом сдерживаемая злость вот-вот должна была выплеснуться наружу с мощным взрывом. А куда меня отбросит волна его гнева, даже представить сложно.
Как только подружку уводят охранники, а я чуть ли не бегом несусь к турникету. Спрятаться, разложиться на молекулы и раствориться в воздухе, пока босс не поймал и не устроил допрос с пристрастием.
Но он, словно кот на охоте, чувствует намерения мышки. Мгновенно перехватывает на полпути и заталкивает в директорский лифт. От возмущения хочется вопить во всю глотку, но первобытный страх перед силой и властью поднимается изнутри и загоняет меня в угол. Сейчас босс отомстит по полной программе за издевательства Линки.
И он делает первый шаг, я сжимаюсь, чувствуя, как нависает надо мной накачанное тело, и ничего не могу поделать с паникой, которая кричит в голове: «Беги!»
Но спрятаться в крохотной, метр на два, кабине негде. И тут охотник меняет тактику. Он хватает ручищами меня за талию, и неожиданно я теряю опору. Ноги и руки болтаются в воздухе, и срабатывает инстинкт самосохранения: обхватываю его торс и шею так крепко, как могу, ещё и пальцами цепляюсь за волосы.
Больно, наверное, но мне все равно. Я хочу жить, и это чувство сильнее страха.
А ещё что-то непонятное творится со мной. Нос упирается в складку кожи на шее, и запах здорового мужского тела, волнует, тревожит потаенные уголки души. Горячий шёпот опаляет кожу и вызывает дрожь, руки босса, прижимающие к каменной груди, отключают сознание, будят инстинкты.
И я следую им, не задумываясь. Губы сводит судорогой от желания бездумно целоваться, кожа пылает, когда нежные пальцы ласкают спину, по телу разливается томление. «О Боже! Что со мной?» — мелькает последняя мысль, и я погружаюсь в не испытанные ранее ощущения.