Мой бывший бывший. Том 1
Шрифт:
У вас ребенок. Вы не будете вылезать с больничных. А нам нужен человек, который будет работать.
– С ребенком мне помогает мама, – максимально спокойно сообщаю я, – на мою работоспособность это никак не повлияет.
– Все вы так говорите, – Кристина произносит это краем рта. Недовольно. И с очевидным намеком на то, что слово сдерживают далеко не все.
Мне всегда было интересно, что в голове у таких вот девочек. Ну, она же наверняка планирует рождение ребенка, декрет, больничные эти. Или что, няня с малых лет? Ну, наверное.
– Как вы вообще собираетесь до нас добираться, из ваших-то… окраин, – Кристина все так же неприятно морщится, – вы знаете, насколько жесткая у нас политика к опаздывающим?
Я не успеваю ответить.
– И, Виктория, вы вообще как думаете, вашего образования достаточно для работы в нашей компании?
Прямо! Практически в лоб! И в ушах у меня звенит от этой меткости.
Она будто вытащила из головы мою же мысль. Какое образование… По той специальности, на которую я претендую – никакого. И я ведь знаю обычный комплект требований на должность переводчика.
Высшее лингвистическое. От трех до пяти лет работы на аналогичной вакансии. Опыт перевода медицинской или деловой документации.
И чем круче компания – тем длиннее список этих требований.
Эта компания имела право послать меня к чертовой бабушке и попросить оттуда не возвращаться.
– У меня хороший практический языковой навык, – твердо возражаю я, – большой опыт работы с японскими текстами самого разного типа.
– И вторая категория владения языком, – небрежно замечает Кристина, разом обнуляя все, что я считаю своими достоинством, – вторая. Вы понимаете, что мы не всякого лингвиста с первой берем?
Тональность голоса у Кристины – абсолютно презрительная. С ядовитой квакшей она и то разговаривала бы с большим удовольствием.
Я уже не говорю, что пока я склоняла в уме японские глаголы – мне открывался дивный вид на лицо госпожи кадрового директора, и оно вообще ни разу не было нейтральным.
С каким брезгливым видом она рассматривала мое резюме – это вообще никак не описать, было ощущение, что её заставили смотреть на что-то зашкаливающе жалкое.
И все-таки это почему-то кажется именно что личным. Или я это сама себе придумала?
Давай, Вика, соображай, как выкрутиться из этой ситуации. В конце концов, тебе и вправду нужна эта работа. Нужна. Очень. Твоей дочери нужна. Маме, которая снова жаловалась на боли в правой ноге. Ради них и ради себя ты же можешь сейчас стиснуть зубы и как-нибудь отбрехаться?
Я снова не успеваю – эта дамочка, кажется, вообще не намерена дать мне ответить ни на один её вопрос.
– Ну же, Виктория, давайте будем откровенны хоть пять минут, – Кристина откидывается в кресле, глядя на меня уничижительно, – наша компания для вас отличное место подцепить сносного мужика. Сотрудники у нас весьма и весьма перспективны в этом плане. Вам ведь и среднее звено сойдет, так?
Меня будто холодным душем окатывает с головы до ног. А вот это уже перебор!
5. Стеклянный потолок
– А что, девочки сюда только для поиска мужика устраиваются? – сладко уточняю я, выпрямляя спину еще сильнее. – Или это вы по себе судите, Кристина Сергеевна? А список сносных мужиков вы при трудоустройстве предоставляете? Всех самых вкусных уже разобрали? До вас, я так понимаю?
Язва обостряется мгновенно. Для этого много времени не надо.
Лицо Кристины дергается, и это самый верный признак того, что она мне тут не эйчар, а соперничающая за руку, сердце и прочие органы одного конкретного мудака, ревнивая гадина.
Я практически слышу, как со свистом смываются в унитаз мои перспективы в этой компании. Ну, их, получается, и не было вовсе, раз тут столько личного примешалось.
Боже, нашла за что воевать, этого дерьма по улице ходит… Выходи да ткни пальцем. С одной только разницей – обычный среднестатистический инфантил тебе максимум «Стерва» напишет на стене в подъезде. И то вряд ли. Ну, пришлет счет за все совместные свидания с требованием «вернуть деньги». Над этим можно хотя бы поржать.
Ветров же мудит не мелочась. И по принципу «потому что захотелось». И это совершенно не смешно…
Ведь сам на развод подал. Сам! Не объяснив мне причин, не удостоив даже разговором. А потом…
А потом – испорченная карьера от него самого, «ты не ровня моему сыну, так, девочка для сброса напряжения» – от его папочки, и все прочие постразводные бонусы, о которых меня при замужестве никто не предупреждал.
Описать бы это Кристине, вот только не хочу портить ей сюрприз. Пусть Ветров как-нибудь бросит и её. И вот так же вычеркнет её из своей жизни, по одному только своему капризу.
– Ну что ж, так и запишем, что стрессоустойчивость у вас отвратительная, – ядовито хмыкает Кристина, делая красную пометку прямо поверх распечатки моего резюме, – потому что стресс-интервью вы адекватно выдержать не смогли.
Как мило. Это, типа, проверка такая была? А границы у этой проверки имелись? Что-то мне сомнительно.
Я ощущаю: она врет, и выражение неясного удовлетворения на лице Кристины Лемешевой мне совсем не мерещится. Она хотела меня слить. И она меня слила. И Козырю она расскажет вот эту всю чушь: про отсутствующую стрессоустойчивость и игнорирование правил субординации.
Ну и катись оно все…
– Не представляю, насколько же много Эдуард Александрович развел гадин в своей фирме, что для того, чтобы работать тут, нужно обладать ядоустойчивостью мамонта, – я поднимаюсь из кресла и, сейчас уже абсолютно положив на этику очень большой овощ максимально анатомической формы, собираю мои документы в ту папку, в которой я их принесла.
Все уже понятно. Еще не работай в кадровом любовницы Ветрова – я бы могла полелеять свои надежды, а так… А так – глупо, да.