Мой чужой лорд
Шрифт:
— Так что, юноша, могу ли я рассчитывать на вашу разумность? — с прохладной учтивостью поинтересовался Оракул.
Даст ли Вэль жене один свободный вечер? Сейчас он мог дать ей развод, потому что ощущал себя глубоко обманутым. К чему воевать за изначально чужое? Уж Вэль-то знал, что на самом деле ничего тут не поменяешь. Если Фэй изначально была влюблена в Дэлрея — Вэль вряд ли мог её заинтересовать. И даже последующие реверансы в его сторону — даже заступничество во время магической драки — все было исходя из того, что факт брака Фэй и Вэлькора отменить было невозможно.
Боится поверить своему счастью, боиться, что Вэль заметит ее радость, ведь никакой хорошей реакции на это бы не последовало… И нет, не удержишь в руках этот мираж. Кажется, ей и даром не нужно его сердце…
— Хорошо, пресветлый, я выполню вашу волю.
Глава 29. Задумчивая
— Пролетались, юная леди? — Оракул ждал меня на портальной башне. Кажется, что он даже с места не двинулся, хотя, наверное, просто ощутил, что я возвращаюсь издалека. Вэлькора нет в поле зрения. Жаль. Мне бы не помешали сейчас его объятия, его надежность. Спрятаться бы в нем от всего этого хаоса и сумятицы.
— Более-менее, Пресветлый, — на душе тревожно от предстоящего разбирательства, поэтому мой голос звучит устало. Пальцы нервно суетятся, мнут плиссированные манжеты на рукавах платья. Я нервно себя чувствую, и больше всего сейчас хочется вызвать Вэлькора, пошептаться с ним хотя бы мысленно, но почему-то телепатическая связь с ним не отзывается.
— Ваш муж не сможет сегодня надавить на вас, дорогая, — в тон моим мыслям сообщает Оракул.
Ага. Вот почему не отзывается связь. Должно быть, Вэлю не очень-то приятно оказаться под действием чар другого волшебника. Желание поскорей его найти усугубляется еще сильнее. Но Оракул все еще здесь, рассматривает меня, и эта беседа еще не окончена.
— Вы меня ни о чем не спрашиваете, Пресветлый, — осторожно заметила я, когда эта тишина затянулась. — Я могу идти?
— Зачем вы носите эмпатическую печать, юная леди? — с искренним интересом спрашивает Оракул. Ну да. Это довольно редкий артефакт, и его может создать только очень сильный чародей, вроде Вэлькора или Оракула, причем чтобы создать эмпатическую печать — нужно быть эмпатом. И целых две печати на один только Вэрштайр — это действительно странно.
— Мой муж — сильный эмпат, — я чуть пожимаю плечами. — По себе знаю, не всякое хочешь знать, но эмпатия решает некоторые вопросы без учета этого мнения. Не представляю, как он выносит такую нагрузку, как эмоции такого количества народа. Ну и… Есть некоторые вещи, которые я хотела бы сообщить своему мужу по своей воле и своим ртом, а не чтобы он считал их сам.
Потом сниму. После того как приду к осознанному решению и скажу. Потом привыкну доверять Вэлькору даже собственные чувства. В конце концов, я вижу — ему это нужно, это помогает ему чувствовать жизнь ярче, но сейчас и я еще не готова, да и ему было бы неплохо начать смотреть не только магическим зрением, но и обычными глазами.
Оракул задумчиво кивает, явно удовлетворенный моим ответом, затем берет меня под руку, и мы спускаемся в башню магов. Комната на верхнем этаже пуста, видимо, Оракул уже настоял на том, чтобы ее освободили, а спорить со старейшиной не решится ни один волшебник.
— Мне было подано прошение, юная леди, — неторопливо сообщил Оракул, взмахом ладони указывая мне на одно из свободных кресел. — Князь Дэлрей настаивал на том, чтобы с вами поговорить. Но лорд Вэлькор ограничил ваши возможности телепатической связи. Если вы хотите, я могу снять эти ограничения.
— Да, пожалуйста, — негромко произнесла я.
Оракул кивнул и поднял ладонь. Желтая печать оторвалась от моей кожи, будто заклинание на самом-то деле было лишь на поверхности моей ладони.
Телепатическая нить — та, от которой я за этот месяц уже почти забыла, ожила и задрожала. Эвор “просил” поговорить. Ну что ж, ради этого же все и затевалось, так?
— Если хотите, я могу расширить вашу связь, и вы его не только услышите, но и увидите…
— Ужасно любезно с вашей стороны предложить это, Пресветлый, — я кивнула.
Нить задрожала, завибрировала, уплотняясь. Теперь канал был настолько широк, что я не только увижу Эвора, но и буду слышать его ушами, а не только мысленно.
— Я вас оставлю, дорогая, — мягко улыбнулся Оракул и исчез. Интересно, ему уже отвели покои в замке? Или у него есть свои в “карманном измерении”? У Вэля есть такое — не очень большое, но коня в нем спрятать можно. Дракон, правда, не поместится. Пока.
Сказать, что Эвор чудовищно настойчив — ничего не сказать. Телепатическая связь зудит мне в висок несколько минут, не замолкая до той поры, пока я ее не активирую. И появляется он — бесплотный, но вполне себе осязаемый, в двух шагах от меня. Я сижу в кресле — Эв стоит на ногах и смотрит на меня. И с пару минут все, что есть между нами — молчание.
— Отрадно видеть тебя живой, — наконец оттаивает Эвор. Я чуть пожимаю плечами.
Он выглядит растрепанным, каким-то сбитым с толку. Мне непривычно видеть таким Эвора, он обычно был разодет в пух и прах, умудрялся затмевать своим сиянием даже солнце, а тут даже волосы будто слегка потускнели. Или это из-за того, что телепатическая иллюзия плохо передает цвета?
Руки Эвора затянуты в черные перчатки с вышитой каймой на запястьях. На шее Эвора длинный грубый шрам. Видимо, еще с первой нашей с ним драки. Шрамы от драконьих зубов не затягиваются бесследно. Такой вот… Нюанс. Да что там, драконы редко опускаются до банальной драки.
— Фи, ты ничего мне не скажешь? — в голосе Эвора великая печаль. Еще бы я в нее верила…
— Каких слов ты ждешь от простой самки? — уточнила я, чуть поднимая брови. В конце концов, это он хотел со мной поговорить, у меня никакого глубокого желания, кроме как понять, что происходит, не было. И, увы, Оракул мне не спешил ничего не рассказывать.
— Фи, ты обиделась тогда?
— Как мало передает слово “обиделась”, — задумчиво протянула я. — Ведь им не опишешь все ощущения от того, как больно было слышать, что мой друг видел во мне лишь очередную девицу для спаривания.