Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»
Шрифт:
Интересно, чью фамилию не мог назвать Павлов? Еще в первом протоколе допроса от 7 июля Павлов прямо называет фамилию «успокаивающего» – маршала Тимошенко. Павлов явно подставляет наркома, дает намек, что в поведении наркома прослеживается как минимум нечто странное. На самом деле Тимошенко в час ночи не сообщил по спецсвязи командующему округа важнейшую информацию о том, что в округа уже пошла та самая «Директива № 1». А в телефонном разговоре предлагает лишь утром собрать штаб округа «на всякий случай, может что-нибудь случится неприятное». На предварительном следствии Павлова допрашивали в течение 15 дней. Скажу только
Судили Павлова и его заместителей, видимо по указанию Сталина, не сильно нажимая на «заговор». Следователи получили установку: в случае, если не будет прямого признания в военном заговоре и измене, акцент на предвоенных действиях Павлова и остальных не делать. 21 июля 1941 года суд вынес приговор не по статье, предусматривающей наказание за попытку военного заговора или «измену Родине», а по статье «за халатность». Вместо 58 статьи УК их сурово наказали по статье 193 п. 17«б» УК РСФСР. (Мартиросян А.Б. Сто мифов о Берии. От славы к проклятиям. 1941–1953 г. М.: Вече. С. 22).
Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Павлова и его замов к высшей мере наказания – расстрел с конфискацией имущества.
Переквалифицировав преступления на другие статьи УК, Сталин дал понять генералитету, что устраивать глобальные силовые разборки наподобие 1937 года он не намерен. Но доверие Сталина к генералитету было потеряно и, опасаясь худшего развития событий, он резко усилил над ними негласный контроль силами «особых отделов». В их документах сосредоточена крайне неприятная правда о действиях командования всех уровней, та самая правда, которую генералитет скрывает до сих пор.
А теперь о переквалифицировании статей УК. Даже при аресте и предании суду военного трибунала Павлова и его подельников, в Постановлении Государственного Комитета Обороны от 16 июля 1941 года нет упоминания об антисоветском заговоре. Сталин не хотел судить Павлова в ракурсе имевшей все серьезные основания версии о заговоре. Он в первую очередь опасался за армию. (О причинах смотри ниже «Позиция Сталина»).
На суде Д.Г. Павлов заявил, что план снабжения Красной Армии на время войны является пораженческим. Составлял план в 1940 году начальник Генштаба К.А. Мерецков. Это была удача следствия – вредитель во главе Генштаба! Председатель суда Ульрих обращается к подсудимому Павлову:
Ульрих. На предварительном следствии (лд 88, том 1) Вы дали такие показания: «Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что Генштабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10.
Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в
Павлов. В основном да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел к выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и правительства».
Далее Павлов признался: «… что в феврале 1937 года бывшим старшим советником в Испании Мерецковым Кириллом Афанасьевичем я был вовлечен в военно-заговорщическую организацию и в дальнейшем проводил вражескую работу… В 1937 году в Испании я был посвящен Мерецковым в существование в Красной Армии заговора и привлечен к вражеской работе». (Козинкин О.Ю. Кто проспал начало войны. С. 230, 248).
На удивление И.В. Сталин никак не среагировал на наличие подобной информации о Мерецкове. Мерецкова даже не арестовали. Тот продолжал служить и продвигаться по служебной лестнице. В 1944 году Мерецкову присвоили воинское звание маршала. Более того, Сталин ему доверил в войне с Японией в 1945 году командовать 1-м Дальневосточным фронтом, стоящим на главном направлении. Понять поступок Верховного можно исходя из создавшейся обстановки. Вполне вероятно предположить, что Мерецков на допросе «раскололся» и все, как на духу, выложил Сталину. Но одно дело узнать имена участников и другое доказать предательство.
Трогать главных заговорщиков не позволяла обстановка – только что началась война. К тому же не было никаких улик, поскольку те работали с умом. Тем не менее, признания Мерецкова позволили Сталину взять ситуацию в свои руки. Он не стал трогать Мерецкова. Тем самым дал понять начальнику Генштаба, что его преступные планы не являются для Сталина секретом. Жуков понял, что проиграл. Если Сталин докопается до фактов (и на старуху бывает проруха), то его, как и Павлова, поставят к стенке. Следовательно, расстрел, как домоклов меч, висел над Георгием Константиновичем всю войну, а точнее до убийства Сталина.
Почуяли неладное и другие генералы. Одни затаились, другие стали искать спасение у врага в плену. Но оказывается не так-то просто генералу сдаться в плен. Чего, например, стоили мытарства командующему Юго-Западным фронтом, Герою Советского Союза, генерал-полковнику М.А. Кирпоносу. К сентябрю 1941 года фронт практически рухнул. Но его структура, его армии, дивизии и их штабы еще существовали и продолжали бороться. А 15 сентября часть войск фронта и штаб ЮЗФ, находящийся восточнее Киева, попали в окружение.
Вместо того чтобы с боями прорываться к своим Кирпонос принял решение о переносе своего командного пункта (КП) обратно в Киев. Перенос в крайнюю западную точку окруженной группировки. А если сказать точнее – подальше от наших войск, где оказаться в плену было наиболее вероятно. Расследование показало, что в ходе перемещения штаба Кирпонос блудил по дорогам с целью прохода по населенным пунктам, занятым противником. Но Кирпоносу не повезло, он так и не попал в плен. По официальной версии он был убит осколком немецкой мины. (Мухин Ю.И. Генеральская мафия – от Кутузова до Жукова. М.: Яуза-Пресс, 2012. С. 323–332).