Мой дом – чужая крепость
Шрифт:
Кстати, почему она решила, что он не женат? Потому что на пальце у него нет обручального кольца? Миллионы мужчин не носят обручальных колец, ее папа, например.
– Позвонить мог, – покаялся он. – Теперь всегда буду звонить.
Он протиснулся мимо нее в прихожую, повесил на вешалку пуховик и опять почувствовал себя дома. Нет, дома Корсун себя почувствовал минуту назад, когда Тоня спросила, почему он не позвонил, и он понял, что она его ждала.
– Я очень есть хочу, – признался Николай. – С утра ничего не ел.
– У вас что, столовой нет? –
– Есть, конечно. Просто так получилось. – Ему было не до еды сегодня днем: сначала военная приемка, потом одно совещание, потом другое. – Не успел.
Про полученную от Эммы Георгиевны информацию он умолчал. У него намечалась трудная неделя, и он вовсе не был уверен, что Тоню не потянет поработать сыщиком.
– Пойдем, – вздохнула она. – Так и быть, накормлю.
После работы она накупила целую сумку еды, а потом делала жаркое по бабушкиному рецепту, и оно удалось, потому что готовила она его с радостью, а любое дело, которое делаешь с радостью, получается. Это потом она погрузилась в тоску, решив, что Коля не придет.
Пока готовилось жаркое, Тоня переключала каналы и остановилась на криминальных новостях. Все было как обычно: какого-то важного чиновника расстреляли в подъезде, полиция обнаружила подпольный игорный дом, убитую девушку нашли в парке, показали ее фото. Странно, но Тоне показалось, что она когда-то видела эту девушку. Какая-то неприятная мысль тогда мелькнула и пропала, а сейчас у Тони все мысли были приятные, ей хотелось смотреть на Колю и очень нравилось, как он на нее смотрит.
– Очень вкусно, – похвалил он. – Спасибо.
Нужно будет завтра же купить продукты, напомнил он себе, нечего сидеть на ее шее.
– Ты давно работаешь на заводе?
– Давно. Знаешь… Мама понимала, что умирает. Это я до последней минуты ни о чем не догадывался. Она у нас в институте доцентом была. И после первого курса пристроила меня на завод, на полставки. Директор завода был нашим соседом, отличный мужик, его не стало несколько лет назад. Теперь новый директор, но тоже нормальный. Я тогда еще поупирался, но не сильно, потому что деньги были нужны, зарплата у доцента сама понимаешь какая.
Тоня включила газ под чайником, села в уголок на «свое» место.
– Завод тогда еле теплился, полторы калеки работали. Но как-то выплыли, не потонули. Когда мамы не стало, я после института туда приезжал и иногда до утра оставался. Места было много, людей мало, я себе кабинет оборудовал, и диван туда притащил старый, кожаный. На нем и спал.
Его тарелка опустела, Тоня добавила мяса с картошкой.
– Спасибо. Очень вкусно. Потом потихоньку пошли заказы, работать было особо некому, и я овладевал профессией с двух сторон: в институте лекции слушал, а на заводе учился выпускать продукцию.
Тоня вспомнила, как в девятом классе к ним пришел новенький, абсолютный «ботаник», худосочный, хоть и высокий, и какой-то… заторможенный. И у мальчишек появилось развлечение: становиться в два ряда вдоль узкого школьного коридора и толкать новенького от стенки к стенке. Развлечение продолжалось до тех пор, пока Коля Корсун его не прекратил. Стал однажды рядом с новеньким, и никто никого толкнуть не посмел. Коля уже тогда отличался завидной силой.
Тоня еще подумала, что Корсун не только самый умный и самый сильный в классе, но и самый добрый.
Темнота за окном сгустилась как всегда рано, под энергосберегающей лампой с теплым желтым светом сидеть было уютно, и ей не хотелось, чтобы этот день кончался.
Вторник, 18 декабря
Сегодня вчерашней светлой «Хонды» внизу Тоня не увидела. Специально пораньше вышла на улицу, обошла дом, внимательно разглядывая припаркованные машины. Побродила по двору, дожидаясь, когда Лиля с Тимошкой отправятся в школу, потом, увидев наконец соседку с сыном, устремилась по дворовой дорожке за ними, издали понаблюдала, как Лиля машет рукой сыну, и опять не заметила никакой подозрительной машины.
Вчера ей просто показалось, что Лилю преследуют. Нужно поменьше читать детективов.
Досиживать на работе последние дни оказалось невероятно скучно. Тоня разобрала скопившиеся бумаги, освободила свой стол, потрепалась с подружками. Больше делать было абсолютно нечего, кроме как читать новости в Интернете.
Тоня читала и улыбалась неизвестно чему, ничего веселого в новостях не было. Улыбаться она перестала, когда вспомнила, что Коля самый умный, самый сильный и добрый, а она самая обыкновенная. Еще ее царапнула мысль, что она совсем не уверена в том, что он не женат. И что-то неприятное вспомнилось во вчерашних криминальных новостях, но тут же забылось. Ей показалось вдруг, что она вернулась в совсем давнее время, когда ей так нравилось замечать, как Коля Корсун украдкой на нее смотрит. И сама она стала не уставшей пожившей женщиной, а юной девушкой, полной счастливых надежд.
Перед обеденным перерывом объявилась Даша. Тоня вышла из комнаты в коридор, стала у окна. Деревья внизу белели тонюсенькими ветками, редкие прохожие кутались в воротники и капюшоны.
– Ты представляешь, – затараторила Даша, – Я вчера была у мамы, так вот, она дядю Гошу встретила в театре с какой-то теткой. Короче, он ходит с этой дамой по театрам.
– С какой дамой? – заинтересовалась Тоня.
– Да не знаю я! Тонь, я вот что подумала, вдруг он жениться собрался?
– На седьмом десятке? – усомнилась Тоня.
– А что? Он же никогда не был женат и подсознательно может казаться себе неполноценным.
– Кончай. Ты со своей психологией скоро сама станешь неполноценной, – поморщилась Тоня.
– Нет, правда. Вдруг он женится и квартира жене отойдет? К старости, знаешь, человек становится малость того… Мозгами слабеет.
– Но дядя Гоша-то не того.
– Господи, ну что ты придуриваешься, – простонала Даша. – Речь идет о жилплощади! Ты хочешь получить половину Гошиной квартиры?
– Хочу, – честно призналась Тоня. – Но если не получу, обойдусь, с голоду не помру. И ты не помрешь.