Мой друг художник и поэт
Шрифт:
На минуту художник даже забыл, что пришёл сюда не один, и вздрогнул, услышав за спиной голос: "Наша лодка на месте. Можем отправляться!" Пока он любовался старинными домами, его друг успел спуститься с проезжей части улицы к реке, где находилась лодочная станция, там обменяться несколькими фразами с охранником и вернуться к дороге. Да-да, отправляться, подумал Арсений. Пора отправляться по реке – сначала вниз, затем вверх, против течения. Всё как всегда. Но вот бы наведаться внутрь сто тридцать первого дома! Ему не приходилось там бывать ни разу, даже во двор никогда не заходил! Наверняка внутри сохранилась часть старинных интерьеров, остались какие-то детали… Было бы очень интересно их осмотреть, изучить, сфотографировать. Вслух же он произнёс: "Всё собираются сносить. Ты бываешь здесь чаще меня. Не знаешь, вот этот большой дом уже опустел?" Рыбак пожал плечами: "Чёрт его знает. Не присматривался никогда. В окнах вроде бы пусто. Особенно внизу. Но, кажется, в прошлый раз я видел во дворе какую-то бабульку с маленькой девочкой… А что? Опять хочешь в "расселёнке" пошариться?" Арсений усмехнулся. Да, он любил полазить по расселённым местам, покопаться в оставленных вещах. Попасть в сто тридцать первый дом ему хотелось уже давно. Но сегодня путь туда был заказан. Не только из-за того, что их ожидала рыбалка, но и потому, что сначала следовало убедиться в расселении дома. Меньше всего хотелось оказаться в обитаемой квартире и попасть под статью о проникновении со взломом. Конечно, Арсений ничего не собирался ломать. Он никогда не занимался вандализмом. Только вот когда поймают, спрашивать ни о чём не станут. Художник ещё раз окинул взглядом заветный дом, вздохнул и развернулся к приятелю: "Ладно, давай порыбачим".
Они вышли на реку под знакомое тарахтение слабенького, но очень "живучего" моторчика. Арсений не припоминал, чтобы когда-то видел товарища за ремонтом своей лодки, никогда не слышал от него жалоб на её поломки. Мутная вода Туры как всегда была обманчиво спокойна. И тем самым пугала. Не хотелось бы оказаться в этой воде и на собственном опыте узнать, насколько здесь глубоко. Даже при полном безветрии возле берега качка всегда была сильнее, чем на середине реки. Поэтому, когда они отплывали или причаливали, Арсений крепко держался за края бортов. Лодка была не особо широкой, и ему легко удавалось ухватиться и за левый, и за правый борт, стоило лишь расставить руки в стороны. Когда они удалялись от берега и оказывались точно посередине русла, двигатель глушили. Начинался дрейф. От лодочной станции МЧС, где приятель Арсения часто оставлял своё скромное судно благодаря договорённости с кем-то, катерок медленно перемещался на несколько километров, влекомый вперёд одним лишь течением. Как правило, проходил час, иногда немного меньше, прежде чем друзья-рыбаки достигали понтонной переправы, перегораживавшей русло и соединявшей берега старых городских районов под названием Лесобаза и Мыс. Продолжительность дрейфа каждый раз была разная, поскольку зависела от интенсивности течения. А оно всегда было очень быстрым весной и в начале лета. В июле-августе течение ослабевало – особенно сильно при засушливом лете. С началом осени оно вновь немного набирало силу.
На самом деле, не так уж важно, сколько времени длился путь рыбаков от точки старта до "конечной" возле лесобазовской переправы. В любом случае они успевали поймать хотя бы что-то. Арсений не был столь искусным в ловле рыбы, как его друг, у которого рыбалка была в крови чуть ли не с рождения. Поэтому он часто отставал от него по количеству выловленных обитателей водных глубин. Да и зачем было спешить, когда они занимались этим только ради самого процесса? Это был отдых.
Глава 3. Новое знакомство
Тура давно стала очень грязной рекой. Несмотря на это, воды её по-прежнему были полны разнообразной рыбы, а люди продолжали за этой рыбой охотиться. Разумеется, мало кто употреблял свой улов в пищу. Но ведь для многих рыбалка – это не столько дополнительный способ прокормить себя, сколько спорт или хобби. Ниже по течению рыбы всегда водилось больше, чем в городской черте. Однако путь дальше преграждала плавучая переправа, и за город просто так было не проплыть. Ни у Арсения, ни у его товарища ещё ни разу не возникло желания причалить к берегу, чтобы перетащить лодку по суше на ту сторону от переправы, а затем продолжить путешествие. Лодка была небольшая и со снятым движком весила всего-ничего: перенести её на 30 метров и снова поставить на воду было вполне осуществимо. "Но зачем так напрягаться? Ведь нам и в городе неплохо ловится! Верно?" – сказал как-то раз хозяин катера. Они с Арсением тогда прикармливали леща, а вместо него наловили судака и ещё какую-то мелкую рыбёшку, похожую на карасиков. Вот и в этот раз так же: надеялись на одно, а получилось совершенно другое. Когда лодка упёрлась в борт плавучего моста между Лесобазой и Мысом, мужчины сложили удочки и принялись подсчитывать улов. "Ну что же… – промычал лодочник, порывшись рукой в заполненном наполовину жестяном ведре. – Судак. Судак. Ещё судак… Карась. Ещё один карась. И… чебаки, что ли? Негусто, в общем-то". "Эти две – точно чебаки! – сказал Арсений, запустив руку в ведро после товарища. – Мой улов!" Всего в этот раз он поднял из реки три рыбины, что было ненамного меньше, чем выудил его товарищ. Ладно, семь рыбин – это тоже улов. По крайней мере, кошкам на вечернее пиршество точно хватит!
Назад они двигались чуть быстрее. Слабый, но надёжный движок, прикреплённый к корме, делал своё дело с упорством маньяка, толкая судёнышко против мощного течения Туры. Всё выше и выше, всё ближе к тому месту, откуда начался их путь. Они не всегда выходили на реку с берега лодочной станции, как в этот раз. Иногда приятель Арсения держал своё водное средство передвижения непосредственно возле дома, в самом начале улицы Береговой. Там у него имелся собственный причальчик, который, впрочем, был сколочен не очень удачно и при весеннем половодье уходил под воду. Они прошли под старым и новым Челюскинскими мостами, поравнялись с территорией лодочной станции МЧС, но хозяин лодки продолжал держать курс, никуда не сворачивая. Арсений понял, что он, скорее всего, надумал идти до своего дома и причалить там. Однако, чтобы удостовериться, спросил: "Мы идём к тебе? Не будем возвращаться на станцию?" Тот ответил не сразу, сначала пробежавшись взглядом по сторонам, словно выискивая что-то вдоль берегов: "Вода немного спала. Хочу посмотреть, сможем ли пристать у меня. Если не получится, то вернёмся. Ты ж не против ещё немного покататься?" Арсению было всё равно, где сойти на берег. Но там, возле дома товарища, было бы лучше всего – гораздо ближе идти к себе. Он уже давно сложил их удочки, упаковал в чехлы, и теперь сидел, наслаждаясь отличными видами на городские берега.
Не прошло и часа с начала их пути от понтонной переправы в обратном направлении, как лодка прошла мимо Химико-фармацевтического завода, повернула за речным руслом вправо и подошла вплотную к суше. Берег был в подгнивших из-за высокой воды зарослях камыша и молодых деревьев. Причал рыбака ещё не полностью освободился из водного плена. Однако к нему вполне можно было пришвартоваться, оставить судно и по сырым ненадёжным доскам осторожно пройти к дому, до которого от воды сейчас было не более десяти метров. Вот и закончилось на сегодня приятное времяпрепровождение, пора возвращаться к будням, подумалось Арсению. На суше его ждали незавершённые и малоприятные дела, от которых было не скрыться, сколько ни плавай. Нужно было их решать, заниматься обустройством своей жизни. Художник вспомнил, что должен был с утра созвониться со своим адвокатом и обговорить все детали их совместных действий на очередном судебном процессе, намеченном на ближайшие дни. Надеясь, что ещё не слишком поздно для столь важного разговора, Арсений поспешил покинуть лодку и распрощаться с другом. Пройдёт неделя-другая, и они вновь соберутся порыбачить. Потом сядут здесь, возле дома, накормят пойманной рыбой кошек, а для себя организуют шашлычки на настоящем мангале с углями. После, откупорив бутылку прозрачной крепкой, будут отдыхать, периодически заговаривая о какой-нибудь ерунде. Лучшее впереди! Лишь бы успеть покончить к тому времени с оставшимися проблемами, да наконец вздохнуть свободно.
"Что ж, давай! До скорого, коль уже убегаешь", – отозвался приятель, когда мужчины обошли пропитанный сыростью и грибком домишко и вышли через низенькую трухлявую калитку на улицу. Пожимая другу руку, Арсений проговорил чуть виноватым тоном: "Извини, что не могу задержаться и помочь с осушением дома, как обещал. Правда, нужно идти, хотя и не хочется. Забыл я совсем об этом адвокате." Рыбак отмахнулся: "Не бери в голову. Иди, занимайся, чем надо. Надеюсь, всё у тебя сложится хорошо, и мы это отпразднуем!" Арсений надеялся на удачный исход предстоящего суда ещё сильнее. От того, что там решится в отношении него, фактически зависела его дальнейшая судьба. Тут внимание обоих мужчин привлёк шум воды, вырвавшейся из дудки водопроводной колонки. Та располагалась в сотне метров от них по улице Морской, начинавшейся от Береговой как раз в том месте, где стоял дом рыбака-лодочника. Возле колонки топталась то ли девочка, то ли девушка, невысокая и худенькая. Вся обрызганная водой, в намокшем белом платьице чуть выше колен, она обмывала под струёй воды ноги. Арсений прищурился, пытаясь лучше разглядеть происходящее, и услышал возглас друга: "О! Да это же та самая девчонка, что утром бросала камни в твои окна, дружище!" Художник моментально вспомнил и своё странное пробуждение, и звук ударов по стеклу, и как потом его приятель смотрел кому-то вслед. Сколько они были на реке, а он так и не спросил о том, что произошло утром. Так вот кто это был! "Бросала камни в окна? Она?" "Ну, да, – усмехнулся чему-то рыбак. – Когда я стал подходить, она увидела меня и дала дёру. Я и окликнуть-то её не успел. А там и ты показался…"
Девушка прекратила плескаться в воде, отпустила рычаг колонки, надела свои сандалии, оставленные чуть поодаль, и, бросив взгляд на двоих мужчин, поспешила прочь. "Ладно, пошёл я, – сказал Арсений. – Увидимся!" И он зашагал быстрым шагом по Морской туда же, куда удалялась странная девица в намокшем платье. Он не пытался её догнать, просто шёл следом. Но, судя по всему, незнакомка чего-то опасалась с той самой секунды, как заметила их. Ускоряя шаг, она свернула на стыке Морской улицы и Игарского переулка налево и пропала из виду. Через минуту тот же самый манёвр совершил Арсений. А ещё спустя полминуты он вышел на Большую Заречную, оказавшись рядом с домом, где снимал помещение под мастерскую. Никого: ни той девчонки, ни других прохожих, у кого можно было бы спросить, куда она делась. Вот незадача! Интересно, кто же она такая? Откуда взялась и… зачем кидалась в его окно камушками?
Он зашёл к себе чуть уставший и вновь немного подавленный, словно с утра и не было никакой рыбалки, никакого отдыха. Ощущение неизбежности завтрашнего дня со всеми его неприятными делами и встречами, с которыми необходимо было разобраться, несколько напрягало и угнетало. Потоптавшись несколько минут по комнате, как бы собираясь с мыслями, мужчина вдруг плюнул на всё и развернулся к выходу. Уверенным шагом он отправился в магазин – не в ближайший крошечный магазинчик, где работала его знакомая из соседних дворов, а в один из тех, что были дальше, на улице Щербакова. В единственном на всю северо-западную часть Старой Зареки супермаркете, принадлежавшем одной из известнейших торговых сетей, художник потратил последние деньги. Он купил немного сосисок, буханку белого хлеба, десяток яиц и две упаковки банок пива зелёного цвета по шесть штук каждая.
В последнее время пивные банки стали тоньше. Вместо полноценных пол-литра их объём теперь составлял не более 0,45 литра. Разумеется, это уменьшение ёмкости произошло без особой огласки. И сейчас уже вряд ли кто-нибудь смог бы точно сказать, в какой момент в магазинах полностью исчезли старые добрые банки с пивом по 0,5 литра. Но исчезли они не в текущем году и, вероятно, не в предыдущем, 2019-м, а раньше. Вот только замечать потерю десяти процентов напитка люди стали недавно. Заметил её и Арсений. Пива стало меньше, а цены на него не только остались на прежнем уровне, но и на некоторые марки напитка подросли. Гениальный ход производителей по выкачиванию денег из простого народа. Почему гениальный? Да потому что тот самый народ будет ворчать, возмущаться, жаловаться, но пиво покупать не перестанет! И те, кто делает продукт, это прекрасно понимают! Кстати, говорят, что ситуация с пивными банками – это лишь начало. Стала появляться информация, что в некоторых городах теперь продаются уменьшенные упаковки куриных яиц, содержащие по восемь и даже по шесть единиц заветного продукта. Арсений ещё не видел подобного в Тюмени, однако не исключал вероятности, что доживёт и до этого. Да-а-а-а, мир однозначно меняется. И его изменения, порой, уж очень странны. А некоторые и вовсе абсурдны. Ну, ладно, пиво подорожало! Это не важный в жизни человека продукт. И совсем не полезный, если уж говорить откровенно. Но отнимать у народа яйца – это уж слишком! Остановившись возле крыльца дома, Арсений вдруг рассмеялся в ответ на свои мысли, но быстро успокоился. За высоким забором, окружавшим старинный особняк, гудели цеха мебельной фабрики, а по улице неспеша двигался автобус. Вот он ушёл за изгиб улицы, и звук его тут же растворился в пыльном воздухе. Стало гораздо тише. Ни голосов людей, ни лая собак, ни даже шелеста листьев. Только звук работающего под боком предприятия, который стал привычен для Арсения и нисколько не беспокоил его. Вдохнув свежий июньский воздух, мужчина поднял ногу и шагнул на ступени крыльца. Не терпелось оказаться в своих четырёх стенах и взяться за пиво. Да, вот чем он собирался занять себя! К сожалению, пивом сильно не напиться, но с его помощью возможно хорошо расслабиться, отрешиться на какое-то время. А завтра будь, что будет!