Мой друг «Крокодил»

Терехов Владимир

И была ещё одна «рекомендация» от опытных водителей: в удостоверение положить «трешку» или «пятерку». Никто не запрещает хранить деньги в документах. И некоторые гаишники, увидев «бумажку», молча перекладывали её в свой карман и отдавали документы.

Документы у меня лежали в удостоверении, но денег там не было. Я остановил машину и вышел. В то время было именно так. Старший лейтенант, а гаишник был в этом звании, резко подошел ко мне, взял документы и внимательно несколько минут их изучал. Затем обратился ко мне с вопросов, как это я пересек сплошную линию. Я сказал, что по Москве езжу недавно, сразу не сориентировался, что мне надо в другой ряд, и, хотя ехал не быстро, переехать в нужный ряд до начала «сплошной» не успел.

Наверное, гаишник стоял на этом «хлебном месте» не просто так. Он сначала намеками, а потом и открытым текстом сказал, что «может быть, чем получать взыскание, проще уладить на месте». Такого нахальства я не ожидал. Он, старший лейтенант, разговаривал с полковником свысока, как будто генерал с лейтенантом.

Я не стал дожидаться окончания его речи, оборвал его на полуслове и сказал примерно так: во-первых, он, наверное, не понимает, как младший по званию должен разговаривать со старшим, пусть и из разных ведомств, во-вторых его речь слушали мои родственники в машине, в-третьих денег я ему не дам, а вот сообщить его начальству о его поведении могу, в–четвертых, нарушение, которое я совершил не предусматривает изъятие у меня документов. И, наконец, я, преподаватель тактики, пользуюсь таким авторитетом у командования академии, что на эту его бумажку, если она дойдет, просто наплюют. Затем я спросил, все ли мои данные он записал, попросил вернуть документы, сел в машину и поехал домой.

Когда мы отъехали на достаточное расстояние, Виталик удивленно спросил, как это я так резко разговаривал с гаишником. Ответ мой был прост. Нарушение, конечно, было. Но нормальный гаишник, на пустой дороге, мог просто не придать этому значения. А даже, если бы и остановил, просто предложил бы быть внимательнее и заранее готовиться к совершению маневра.

А молодой хам, который думает только о том, сколько денег он должен «заработать» на «хлебном» месте, должен, хоть на словах от человека, который старше его и по возрасту, и по воинскому званию, получить «по полной». Домой мы приехали в хорошем настроении. «Крокодил» начал служить семье.

Рублевское шоссе

«Лихие…» иногда приносили такие сюрпризы, о которых в добрые советские времена мы даже и подумать не могли. Понятно, что «инфляция» была такой, что зарплата, которая в Вооруженных силах называлась «денежное довольствие», за месяц могла обесцениться.

А, кроме того, и выплачивали это самое «довольствие» не регулярно. И я, полковник, всю сознательную жизнь служивший народу, никогда ранее не думал о том, как прокормить семью.

Правда, были в моей «комбатской» жизни месяцы, когда я приносил домой не просто часть «довольствия», а всего несколько рублей. Несколько раз с меня высчитывали деньги за то, что при сдаче солдатского постельного белья в стирку выявлялась недостача. Недисциплинированные солдаты рвали простыни на подворотнички.

Да ещё и старшина, всегда сержант срочной службы, вместе с «каптерщиком», халатно относились к сдаче постельного белья. А начфин полка, в нарушение действующих законов, высчитывал сразу весь «убыток». Делать этого, формально, было нельзя. Но жаловаться в наше время было не принято. Вот и сидели на Таниной зарплате.

В Москве Таня, естественно, сразу нашла работу в одном из НИИ. А когда мы переехали в Серебряный Бор, сразу устроилась на почту. Это частенько спасало нас от «безденежья».

Однажды, ещё когда мы жили на частной квартире в Марьиной Роще, в одном из магазинов «хозтоваров» я купил «шпон». Почему меня заинтересовали полоски натурального дерева, толщиной около миллиметра, шириной 10-20 сантиметров и длиной около метра, сейчас уже и не вспомнить. В нашей шестнадцатиметровой комнатке, где мы жили вчетвером, даже для учебников сына и дочери места не было. Они лежали на полу под столом и на шкафу. Сделать для книг полки (а купить их было просто не на что) из досок от ящиков, в которых мы перевозили вещи, я решил уже через неделю после того, как привез в Москву семью.

Я вспомнил, как делал мебель мой отец. Он приклеивал тонкую фанеру к дощатому основанию и потом полировал эту заготовку так, что она ничем не отличалась от дорогой мебели, которую я видел в магазинах.

Вырезав заготовки для книжных полок нужного размера, я попытался приклеить на них полоски шпона. Прижать шпон к заготовке было нечем. Поэтому на первых деталях шпон «встал волной». Я попытался прижать шпон горячим утюгом. Результат превзошел ожидания. Шпон приклеился ровно. После обработки заготовки наждачной бумагой я покрыл её лаком. Получилось вполне прилично. За выходные дни я сделал несколько полок, на которые сын и дочь поставили все свои учебники.

Летом 1991 года мне предоставили служебную двухкомнатную квартиру на улице Набережная Новикова-Прибоя. В этом районе жили многие слушатели и адъюнкты нашей академии. По близости к известному лесопарку мы называли наш район «Серебряный Бор». Место это прекрасное. Предприятий вблизи нет, рядом с домом Москва-река. До метро десять минут на троллейбусе или трамвае. С деньгами, правда, лучше не стало.

Одна из межкомнатных дверей была в ужасном состоянии. Обрезки шпона, купленные ранее, у меня остались. Кроме того, я, по объявлению в газете, купил ещё несколько полос шпона и решил отделать ими дверь. Дня через два, покрыв на балконе отделанную сторону двери лаком, я с удовольствием смотрел на свою работу. Вот тут и возникла мысль попробовать заработать на этом. У сына уже был компьютер и принтер. Он распечатал два десятка объявлений примерно такого содержания: «Отделка ВАШИХ дверей шпоном натурального дерева. Телефон…»

Расклеив несколько объявлений на остановке трамвая, я подъехал к большому хозяйственному магазину на проспекте Маршала Жукова. Объявлений, самых разных, и на всех возможных поверхностях, было наклеено очень много. Я выбрал несколько мест на дверях, досках объявлений и там, где клеили другие и разместил свою «рекламу».

Через день я собирался уехать в отпуск, поэтому клеить объявление сейчас было, наверное, ошибкой. Каково же было мое удивление, когда минут через тридцать после того, как я расклеил объявления, мне позвонили.

Мужчина снял мою рекламу как раз возле магазина. Жил он на нашей улице. Я предложил подойти ко мне домой, чтобы посмотреть на «готовое изделие». Ещё через десять минут мы уже обсуждали цвет шпона, сроки начала работ и, главное, стоимость. Те, кто жил в то время, конечно знают, что «поклонение доллару» тогда входило в «расцветающую фазу». «Деревянный», как тогда говорили, рубль «имел хождение» только в государственных магазинах, полки которых были, в основном, пусты. На расцветающих «рынках», говоря по-русски «базарах» во всю расплачивались «зелеными». Конечно, я эти деньги видел, но в руках не держал. Да и рублей в моих руках тогда тоже было мало.