Мой друг Сибирцев
Шрифт:
Сибирцев отметил несколько знакомых лиц и среди них пьяного офицера-орловца. Из того угла, где сидел орловец, слышались крики, хохот, хлопки пробор шампанского. Взгляды встретились, орловец растянул губы в пьяной улыбке, но, видимо, не узнал Сибирцева, тут же отвлекся и стал что-то кричать на ухо соседу. Да и где было узнать, виделись, кажется, в ставке Хорвата — раз-два — не больше. И фамилию его Сибирцев тоже не запомнил.
Сибирцев подошел к сдвинутым столам, которые накрывали, быстро скользя черными тенями, два суетливых, прилизанных официанта.
— Где вас черт носит, Мишель? — недовольно прохрипел Скипетров.
— Прошу прощения, господин полковник, — Сибирцев наклонился над ним, — распорядился насчет автомобилей, — и поднял голову, снова оглядывая зал.
— Не гляди, — Скипетров хлопнул его ладонью по спине, — садись. Сейчас привезут. Я Ваську послал, велел, чтоб мигом доставил. Он знает, где хорошие девки.
— А если не достанет? — тряхнул петушиным хохолком уже заметно набравшийся поручик Козюля, начальник охраны Скипетрова.
— Как так не достанет, когда я приказал? — возмутился полковник. — Не достанет?! Задницу его заголю и прямо тут, на столе, при всех, господа, всыплю сотню соленых, таку их…
— Гульнем, стало быть, господин полковник? — ухмыльнулся Сибирцев.
— Гульнем, не будь я генералом! — захохотал Скипетров. — Тащи живей! — заорал он на официантов. — Все тащи, китайская твоя харя!
В зале появился Кабанов. Он крепко покачивался, и его поддерживали под руки двое башибузуков Козюли.
— Господин хорунжий! — раздался голос от стола, где пили калмыковцы, давно враждовавшие с семеновцами.
Кабанов остановился, уперся глазами в поручика, окликнувшего его.
— Вы ко мне? — спросил с хмельной важностью.
— Именно, — поручик поднялся, опираясь на плечо соседа. — Не могли бы вы сделать нам всем небольшое одолженьице-с?
— Если в моих силах, господа, — Кабанов, качнувшись, развел руки в стороны.
— Вполне. Продайте нам один маленький такой, знаете ли, вагончик кожи. Сапоги, сами изволите видеть, износились, а до первопрестольной топать еще… — поручик высоко над столом поднял ногу, показывая свой сапог, и хохот за столом не дал ему закончить фразу.
— Зря шутите, господа, — выпрямляясь и выпячивая грудь, мрачно выговорил хорунжий. — Мы ведем следствие…
Хохот вспыхнул с новой силой, истомленный поручик упал на стул.
— Кабанов! — зарычал Скипетров. — Сядьте, ну вас к черту! Сплошной позор с вашими этими… пинчерами.
— Пинкертонами, господин полковник, — с легкой улыбкой поправил Сибирцев.
— Один хрен, — яростно отрубил полковник, — все суки!
Кабанов грузно шлепнулся на стул и заорал:
— Шампанского, живо! — и затуманенными глазами пристально взглянул на Сибирцева.
От стола за спиной Кабанова повернулся какой-то незнакомый штабс-капитан и брезгливо сморщился, увидев хорунжего.
Будет драка, понял Сибирцев. Не сейчас, а позже, когда еще подопьют.
А драка уже вспыхнула. В углу, где сидели орловцы, послышался стук падающих стульев, звон посуды и пьяные крики. Вскочили два офицера: один тут же с лязгом обнажил шашку, второй выхватил револьвер. На них навалились, растащили в стороны. Того, кто размахивал шашкой, с трудом поволокли к двери, а он плевался, рассыпая, словно горох, матерную брань, и грозил оставшимся обнаженным клинком.
— Что-то нынче орловцы развоевались… — заметил кто-то из сидящих справа от Скипетрова. — Куш, что ли, сорвали?
— Господа! — Кабанов выпрямился на стуле, вскинув подбородок. — Их расформируют, господа. Я точно знаю. По хозяйственной части недостача в два миллиона. Все они жулики!
“Уже два миллиона, — мысленно усмехнулся Сибирцев. — Быстро растут слухи. Да уж и кто бы говорил…”
Он услышал негромкие голоса за своей спиной, обернулся нехотя: там ужинали двое штатских со своими дамами. Женский голос произнес:
— Ох, не нравится мне эта их компания…
На что один из мужчин немедленно отреагировал:
— Когда гуляют семеновцы, жди неприятностей. Умоляю вас, Нелли, не обращайте никакого внимания. Умоляю. Никакого.
Сибирцев презрительно скривился и обернулся к Кабанову:
— Значит, слухи верные? Расформируют орловцев?
— А на хрена они кому нужны? — Скипетров хлопнул ладонью по столу и надулся индюком. — Самостоятельная боевая единица! Полк! — он явно копировал генерала Колобова. — Дерьмо. Пущай к нам идут. Вы, Мишель, знакомы с кем-нибудь из них?
— Да так, господин полковник, больше по мелочам, — Сибирцев пожал плечами.
— А какая разница? Всем говорите: жрем до отвала, пьем до беспросыпа, препятствий никаких, а служба — одно удовольствие! Сами прибегут… Где же Васька, сукин сын? Ох, выдеру! — Скипетров откинулся на спинку стула и вдруг заявил жалобно: — Надоело в послах ходить. Живого дела хочу!
— Надо полагать, уже недолго, господин полковник? — полуутвердительно спросил Сибирцев.
Он почувствовал на себе злобный взгляд хорунжего и, подняв брови, хмыкнул. Затем мельком, словно по пустому месту, скользнул глазами по Кабанову, и, взяв бокал шампанского, поднялся, и пошел к полковнику. Склонился к его плечу, шепнул на ухо:
— А Кабанову разговоры о вашем повышении будто клизма. Взгляните, господин полковник.
Скипетров посмотрел на хорунжего, напряженно вытянувшего шею в их сторону и старающегося расслышать, о чем шла речь, и расхохотался: уж больно нелепой была его фигура.
— На чем сидишь, Кабанов? — крикнул он, утирая слезу.
Кабанов дернулся, будто его стукнуло, и машинально огляделся, чем вызвал новый приступ смеха у полковника.
— Молодец! — Скипетров толкнул Сибирцева в плечо. — Быть тебе поручиком!