Мой гарем
Шрифт:
«Да, Биргит действительно легко управлять, — думал он. — Она никогда не скандалит, никогда ничего не подозревает».
Он очень много работал, и она подружилась с их соседом, рано ушедшим на пенсию. Они болтали о саде, обменивались советами по уходу за растениями или играли в нарды.
«Запоздалая дружба в стиле детского сада, — думал Мартин. — Он неудачник. Тигром его не назовешь. Настоящий неудачник».
То, что Мартин уже не вел себя в постели достаточно страстно, Биргит восприняла спокойно и вместо секса начала разгадывать кроссворды, лежа рядом с ним в постели. Иногда он разгадывал кроссворды вместе с ней. Такая
Лору так просто удовлетворить было трудно. Со временем Мартину становилось все сложнее доставлять ей удовольствие. Поэтому он придумал трюк с шоколадным муссом. Он знал, что Лора любит сладости, и нормально относился к ее проблемам с весом, которые из-за этого возникали.
— Я хочу с тобой трахаться, а не вешать на тебя пальто, — говорил он, когда она спрашивала, не сесть ли ей на диету.
Мартин купил тонкую пленку, которую используют во время ремонта, и большой двухслойный торт с шоколадным муссом. Лора, как они и договаривались, открыла ему дверь обнаженная, с подобранными волосами Мартин все приготовил в спальне, разделся и отнес Лору на кровать. Она рассмеялась, увидев огромный торт, а Мартин нагнулся и прошептал ей между ног:
— С днем рождения!
Программа обещала быть действительно большой.
Первая пригоршня мусса, варварски зачерпнутая Мартином из коробки с тортом, опустилась на живот Лоры. Она вздрогнула, так как торт был холодным, и рассмеялась. Она смеялась и смеялась, а Мартин распределил все это двухслойное великолепие по ее телу.
— Моя красавица из племени масаев, — улыбнулся Мартин и начал слизывать мусс.
Он купил у друга пару таблеток виагры и удивил Лору, предложив ей после мусса принять душ. В душе он поставил ее у стены под струи воды, раздвинул ей ноги и нежно занялся с ней сексом, нашептывая ей на ушко шоколадные пошлости.
Он понял, что превзошел самого себя, когда проснулся и увидел на столике у кровати часы от Картье. Самой Лоры уже не было. Она, как правило, уходила, пока он спал, потому что не хотела с ним прощаться. Мартин был в восторге. Он давно мечтал о таких часах и уже не раз намекал Лоре об этом. Но по дороге домой настроение у него опять ухудшилось — конечно, он никогда не сможет надеть эти часы. Биргит, безусловно, была существом безобидным, но отнюдь не глупым. А то, что часы настоящие, она поймет. Она умела видеть детали, хотя не умела видеть картины в целом. Несмотря на то, что Мартин думал, что протрахал уже все мозги, ему в голову пришла идея. Он поехал на вокзал и положил часы в ячейку.
Биргит удивилась, когда Мартин сказал, что на парковке возле работы нашел ключ от ячейки, но поверила и пообещала завтра посмотреть, что там внутри. Вечером она радостно позвонила Мартину, но не хотела раскрывать свой секрет и сказала только, что это великолепный, действительно великолепный сюрприз и он порадуется. Мартин ухмыльнулся и решил вечером порадовать свою женушку во время исполнения супружеских обязанностей маленькой или средней программой. Когда Мартин пришел с работы, Биргит была в саду. Она усадила его на стул и заставила закрыть глаза. Старые часы он уже спрятал в коробку, потому что поскорее хотел надеть новые, от Картье.
— Открывай глаза, — Биргит так и сияла от счастья, протягивая ему… брелок. — Правда, он великолепен? Он просто лежал в ячейке, на него никто не претендовал, так что мы можем оставить его себе.
Мартин потерял дар речи. Сердце у него выскакивало из груди, а голова закружилась, как тогда, когда он сделал стойку на руках у стены Лориной спальни, а она ему отсасывала, потому что в одном мужском журнале писали, что после этого мужчины особенно расположены к оргиям. Вот только в его случае это скорее привело к нарушению кровообращения.
— Он так обрадовался, что даже побледнел, — услышал он голос соседа, пенсионера-неудачника. Мартин с трудом повернул голову и с измученной улыбкой взглянул на изгородь, за которой стоял его сосед.
А на запястье у соседа красовались великолепные часы от Картье — из чистого золота.
Сегодня я Бэтмен
В этот проклятый седьмой год она нас догнала. Скука.
Она поймала нас за самое чувствительное место — за левое яичко Свена. Раньше мне достаточно было только его коснуться, чтобы он начал смеяться и подхватил меня на руки, а потом мы бы немного поиграли в волков и повалились друг на друга. Я заметила это по своей груди: когда Свен нагнулся поцеловать меня в сосок, мне подумалось, что сейчас мне бы хотелось смазать грудь кремом с водорослями. Мы оба загрустили.
После двух-трех недолгих романов я начала искать кого-то, кому нравились бы мои веснушки на носу, кто мог бы ночью побежать на заправку, чтобы купить орехового мороженого, кто любил бы старые немые фильмы также, как и я. И мне удалось найти этого человека. Это был Свен.
В первые недели мы не вылезали из постели. Мне нравился мягкий изгиб его талии, когда он лежал на боку (я называла этот изгиб над бедром «девчачьим», потому что сзади он казался стройным, как молодая девушка), а Свен с ума сходил от моей груди с тех пор, как однажды ему довелось увидеть, как у меня набухают соски, как из нежной кожи возникает настоящий холм, из которого торчит кончик соска.
Вся наша жизнь проходила в постели. При этом мы не только трахались. Мы завтракали в постели, устраивали там пикник, валялись рядом друг с другом, читая вслух самые возбуждающие отрывки из эротических книг, а потом пробовали те позы, которые казались нам забавными. Мы испытали все разнообразнейшие позы, игры с бритвой, эксперименты с воском, мы занимались сексом по-французски в туалете на дискотеке и в автомобиле, мы делали это сидя, стоя, лежа, спереди, сзади, сбоку, а потом наступила фаза, которая длилась довольно много лет, когда мы два-три раза в неделю занимались тем, что нам нравилось больше всего.
Именно в это время произошла одна смешная история. Мы сидели в баре, и друг Свена спросил, как я себе представляю хороший секс. Я спокойно ответила:
— Ну, позажиматься, потом петтинг, первый раз орально, второй раз в позе наездницы, а в третий — в старой доброй миссионерской. А потом вместе принять душ.
Друг тогда расхохотался и заказал Свену стакан молока за свой счет — «Чтобы форму не терял».
В конце концов, прожив некоторое время вместе, мы полюбили обниматься, и нам нравилось, что мы не всегда хотим друг от друга секса, и не приходится под всякими предлогами прятаться в чулане в доме наших друзей, чтобы позаниматься там любовью между пылесосами и зимними ботинками, в то время как все остальные веселятся на вечеринке.