Мой город 4: история их жизни

Боррони Дмитрий Георгиевич

–Что именно?

–Вести. – ответила Вероника понимая что хочет сказать ей он.

–Значит Вы слышали о рейсе №678?

–Да. – однозначно ответила она. – Слышала.

–Вы закончили статью о наркотиках, сейчас у Вас есть еще работа?

–Нет.

–Тогда Вам задание. «Напишите статью об этом рейсе», – сказав это, он добавил. Напишите статью о том, что заведомо зная об испортившийся погоде, самолеты все же покинули территорию аэропорта. – затем он добавил. – Это халатность не только аэропорта, но и метеорологов. Раскрутите эту тему.

–Хорошо. – ответила Вероника. – Если самолет не подаст признаки жизни, то я напишу хорошую статью, а так, только о метеослужбе ее халатности.

–Но метеослужба гидрометцентра и метеослужба аэропорта, это

две разные службы, хотя из одной организации.

–Вы хотите чтобы я написала про метеослужбу аэропорта?

–Совершенно верно.

–Хорошо. – ответила Вероника, завтра займусь.

–Завтра? – удивился Вадим Николаевич. – Завтра статья должна лежать утром у меня на столе. – затем он сказал. – Вы должны сегодня написать статью о метеослужбе аэропорта.

Вероника посмотрела на окно. Она увидела, что дождь не прекратился. Он лил как из ведра. Казалось, что небеса прорвались. Дождь лил и не собирался прекращаться.

–Я не могу ехать в аэропорт.

–Почему?

–Вы смотрели в окно?

–Дождь, – равнодушно сказал Вадим Николаевич. – и что?

–На улице даже собаки нет. Ливень сплошной. Разве это недостаточная причина. Да и вечереет. Кто знает, что может произойти на дороге?

В телефонную трубку Вадим Николаевич помолчал. Вероника чувствовала его дыхание. Оно было неровным, казалось что он был недоволен.

–Вы правы. – наконец услышала она его голос. – С этой работой я иногда забываю что репортеры тоже люди. Хорошо. – продолжил он. – Сенсации может и не будет, но статья должна быть завтра у меня на столе. Сочините что хотите, лишь бы правдиво.

–Я когда-нибудь Вас подводила?

–Нет.

–Тогда до завтра.

–Нет, сегодня. – возразил он. – Статья должна выйти с завтрашним утреннем номером.

–Хорошо. – ответила Вероника. – Через час статья будет.

–Жду. – В телефонной труппке раздались длинные гудки.

Вероника положила телефонную труппку на телефонный аппарат, и подошла к окну которое вело на балкон. Она закрыв окно, и балконную дверь посмотрела вдаль. Там, вдали, она увидела как где-то за московскими домами сверкнула молния. Она была свирепой и ужасной. На секунду Вероники показалось, что ее небеса сфотографировали. Кто-то обратил на нее свой незримый взор, словно предупреждая ее о том, чтоб она была осторожней. А вот и грозный дедушка-гром, ударил после сверкнувший молнии. Он словно был недоволен. Казалось, что это был чей-то кулак. Кулак ударивший по земле, и раскатив удар по всей земле, чтобы его можно было услышать в самых отдаленных местах Российской глубинки.

–Эта погода? – размышляла Вероника. – Дождь льет как из ведра! Словно небеса прогневались на нас. Страшно. Страшно, когда в такую погоду нечем дышать. Душно. Сердцу нечем дышать. Его окружает какой-то вакуум. Он взял сердце в тески, и не отпускает его. Мне нечем дышать. Душно. Надо открыть все же окно. Пусть воздух входит в квартиру. Ведь без воздуха человек не сможет жить. H²O, водород и кислород. Лишь эти два элемента позволяют нам жить. Жить, работать, спать. Да, работа. Сложно работать в таких условиях, когда ни то что работать, дышать трудно. – она подошла к своему компьютеру, и сев на стул, на свое рабочие место, включив компьютер, она положила пальцы на клавиатуру, и начала что-то писать. Она писала быстра, но недостаточно. Сейчас, когда на улице лил сплошной ливень, Вероника не могла работать в полную силу. Она работала как могла. Старалась писать быстро, и это у нее получалась. Вскоре она сочинила следующее:

«Сегодня, ЧЧ/ММ/ГГГГ. Самолет вылетевший из аэропорта Шереметьево 2. Номер рейса 678; выполняющий маршрут Москва – Лос-Анджелес исчез с экранов радаров.

При предварительным данных он потерпел крушение. Он загорелся из-за попавший в его мотор разряд молнии. Судьба экипажа и пассажиров самолета неясна».

Она хотела написать весь тот ужас, который она видела в

своем ведении, но не могла. Не имела права писать такое. Ведь репортеры должны не сочинять свои статьи, а писать их исходя из неопровержимых доказательств. Жаль, что порой репортеры пишут то, что им диктуют, а ни то что происходит в действительности.

Вероника все же решила добавить в эту историю свое видение этой трагедии. Она написала следующее:

«Я стояла на балконе. На улице лил дождь как из ведра. И вот я вдруг увидела то, что возможно оказалось правдой. Эта история моего одного предчувствие. Она может быть реальной в том случае, если она подтвердится. Сейчас же я не знаю, была ли она реальна или нет. Я пишу ее так, как видела ее на самом деле.

Итак, как я уже написала, Я стояла на балконе. На улице лил дождь как из ведра. И вот я вдруг увидела… вдали, сквозь дождь, сквозь сплошной щит, льющийся из неба на землю, там, вдали, она видела, как после разряда молнии, и удара грома, в дожде появился самолет. Его очертание, летучего корабля. Он летел спокойно, но вот, удар разящей молнии поразил его. Он загорелся. Огонь полыхал в двигателе и в хвосте. Самолет трясло, бросало из стороны в сторону. Он пытался избежать еще одного удара молнии, и стал снижаться. Вынужденная посадка. Чем ближе земля, тем усиливались перегрузки. Вовремя посадки одно из задних шасси не вошло совсем, второе вышло на четверть. Лишь переднее шасси вышло как положено. Скорость. Ручное управление. Сброс скорости, падение. Самолет коснулся полосы аэропорта, и сел на хвост. Реверс, хвост взорвался. Самолет разорвало надвое. Хвост самолета полетел назад, а передняя сторона охваченная пламенем все еще скользила по взлетной полосе. Тормоз. Искры. Взрыв крыльев и их падение. Тормоз. Вот конец. Остановка, и машины. Пожарная команда. Молния удара в землю, и удар грома. Сквозь дождь она видала это. Ужасный тот пожар. Падение самолета и его смерть. Все. Это конец. Спасенье вовсе нет. Лишь надежда на то, что случилась чудо, и пассажиры и экипаж остался жив. Но это только призрачная надежда и ничего боле. В этом аду возможно никто не выжил. Кто знает?»

Закончив статью, Вероника отправила ее Вадиму Николаевичу, а сама отключив компьютер, села в мягкий диван, и стала смотреть телевизор. Переключая каналы, Вероника не находила себе место. Она сейчас бы отдала все, чтобы ее подруга осталась жива. Чтобы это видение было неправдой. Сейчас, поняв что переключая каналы телевизора она остановилась на первом канале вещание телеканалов. Там, сейчас должны сказать, нет, они обязаны сказать что-нибудь о рейсе №678. Но нет. Ничего. Гробовая тишина. Как будто бы его не было вовсе. Она не понимала, почему они молчат? Почему ничего не говорят про рейс №678? Может быть они что-то скрывают? Но что? Этого она не знала. Но вот, что-то сказали про рейс №678, но ничего нового. Только то, что они не могут с ним связаться. Сказали, что они организовали поисковую операцию, но они не могут вылететь. Погодные условия не позволяют вылететь на поиск. Да уже темнело. Мы – люди привыкли тянуть резину, не рисковать. Наш девиз: если нужна помощь, то мы поможем не торопя. Если человеку не помочь, то и рисковать не стоит, а если человеку суждено выжить, то он и неделю может подождать, все равно жив будет.

Этот девиз мы изучили, и подчиняемся ему. Так как мы знаем, что если какая-либо произойдёт катастрофа, то можно не торопиться. Ведь катастрофа ее последствий всегда одна и та же – смерть. А если не смерть, то страдание. И лишь выжившие, которым повезло всегда ждут помощи, а она никогда не приходит в полной мере этого слова. Всегда запаздывает. А когда приходит то те кто выжил но был ранен – умер, и остались только те, кого и спасать вряд ли спасешь. На ладом дышат, вот-вот умрут. Вот и получается, что мы только спасаем на словах и на бумаги, а как доходит до дела, в кусты. Исключение конечно есть, это лишь правительственные катастрофы, те, о которых умолчать нельзя.