Мой хозяин дракон
Шрифт:
— А лорд-дракон… знает обо всем этом? — я все не унималась. Мне казалось странным и неправильным, что на драконьем острове всем заправляет противный маг, в то время как хозяином, по идее, должен был быть дракон.
— Конечно же, не знает, — со вздохом ответила Левия, — вернее, про девушек он знает. Фейдерлин говорит, что это единственно возможный способ восстановить дракона, в котором едва теплится жизнь. А вот о том, что Фейдерлин здесь как бы второй хозяин — нет, не знает. Да и зачем ему об этом знать? Мы тут в тепле и сытости, никто перемен не хочет. Кто знает, что будет, если лорд Арктур узнает о маленьких самоуправствах своего молочного брата?
— У
Левия пожала плечами. Солнечный луч заиграл в филиграни ее серьги.
— Отчего же. Фейдерлин сказал, что ты совершенно лишилась рассудка и лежишь овощем. Я слышала, что Арктур хотел на тебя посмотреть, но Фейдерлин его отговорил, сказал, мол, смотреть там уже не на что. Но убеждал, что тобой можно будет попользоваться ещё раз, что ты — крепкая, выживешь, хоть и лишилась рассудка. Лорд-дракон остался этим доволен. Ну, в смысле, доволен тем, что не нужно больше убивать других девушек, когда есть ты.
«Сукин сын, — подумала я, — доволен он остался!».
И мне стало действительно интересно посмотреть на того, кто меня чуть не убил. Ну как, интересно было в основном оттого, что хотелось понять: он дурак? Или слепой? Или что? Почему так легко ведется на ложь? Настолько доверяет Фейдерлину? Или лорду-дракону попросту ничего неинтересно за пределами познания о варгах и Хаосе?
— А драконы тоже подвержены безумию от близости хаоса? — только и спросила я.
– ще как, — ответила Левия, — по крайней мере, с этой стороны. Поговаривают, если дракона затащить в Хаос, плохо будет тем, кто по ту сторону. Но я ничего толком не знаю.
Я приуныла. Похоже, что хозяином острова и в самом деле был маг Фейдерлин. Потому что даже лорд-дракон прекрасно понимал, что, если Фейдерлин «случайно» допустит ошибку, то безумие поглотит и его самого.
Мало кто может смело смотреть в глаза собственному подкрадывающемуся сумасшествию.
***
На следующее утро, воспользовавшись тем, что моя маленькая бессменная сиделка oтлучилась, я кое-как встала на ноги. Все снoвa плыло и кружилось, но я успела опереться о высокое изголовье — и потому осталась стоять. Все правильно, я была дочерью своего отца, а человeк, дослужившийся до чина адмирала, лично водивший в бой корабли, умел бороться, буквально выгрызать свое у судьбы. И у меня получится. ще не знаю, как — но этот остров не станет моей тюрьмой, а мачеха — о-о-о, она окажется в тюрьме до конца дней своих. Все так получилось только потому, что oна действовала быстро и, что уж там, неожиданно.
Я обливалась холодным потoм, но все ещё стояла на ногах. Потом и держаться перестала, выпрямилась, осматриваясь. Конечно, я уже успела разглядеть все в этой комнатке, но одно дело — делать это, лежа пластом, и совсем другoе — с высоты своего роста. Возможность посмотреть на мир чуточку свысока придавала уверенности в собственных силах, а заодно и в будущем.
Вот кресло, обитое серым мохнатым мехом. За спиной — кровать и небольшое окно с мутноватыми стеклами, за которым колышутся ветви большого дерева. Сбоку — маленький столик, на котором Айта всегда оставляет воду, кувшин и кривобокую глиняную кружку. На полу — истертый до дыр тканый коврик.
Я сглотнула и посмотрела на дверь. Весьма обшарпанная, из плохо оструганных досок, она казалась мне олицетворением свободы. Добраться до нее, распахнуть — и все, иди на все четыре стороны. Конечно, это
Вдохнув поглубже, я сделала первый шаг. Стены тут же предательски дрогнули, пошатнулись, но я растопырила руки в стороны — и удержалась. Прикусив губу и стараясь дышать как можно глубже, сделала ещё один шажок, так, мелочь, передвинула другую ногу чуть вперед. Снова получилось. И, воодушевленная столь легким успехом, я так и поковыляла вперед, к заветной двери, балансируя руками, вытягивая их то в стороны, то вперед, совершенно не думая о том, как пойду обратно, о том, что если кто войдет, а я в одной коротенькой рубашонке, застиранной до состояния сеточки.
И я дошла. Это была великая победа. Выдохнув с облегчением, смаргивая назойливых мошек, что роились перед глазами, я вытянула вперед руки, чтобы дотронуться до деревянной поверхности… Но не успела. В тот самый миг, когда мои пальцы должны были вот-вот коснуться двери, кто-то резко дернул ее на себя. Я едва не взвыла от досады, как же так, мою удачу уводили у меня из-под носа! И почему Айту угораздило вернуться именно в этот момент?
Дверь открылась. А я, сообразив, кто стоит у порога моей комнаты, неловко попятилась и наверняка бы упала, но… он успел меня схватить за руку.
— Да ты делаешь отменные успехи, пташка, — на меня в упор смотрели ледяные глаза.
— Не пойму, когда это мы стали на «ты», — я выдернула пальцы из его хватки, комната угрожающе накренилась… В следующий миг он подхватил меня под талию, придерживая, с интересом рассматривая мое бессильно запрoкинутое лицо. Варгов маг, Лиар Фейдерлин. Негласный хозяин этого острова и человек, который втолкнул меня в комнату, где уже поджидала верная смерть.
— Наверное, в тот самый момент, когда ты голая стояла на помосте, а на тебя пялились все присутствующие, — обманчиво-мягко ответил он, — как считаешь, это повод перейти на «ты»?
Я промолчала. Кажется очень странным препираться с мужчиной, который держит тебя, почти что голую, на весу.
— Вот и правильно, санна, — издевательски заключил он, — иногда надо вовремя закрыть рот.
— И не рассчитывайте, — все же буркнула я, — вы бесчестный, циничный негодяй. Как жаль, что магическое сообщество этих островов не знает, что вы покупаете девушек, чтобы скормить их дракону.
А сама его рассматривала. Тогда, в потемках, потрясенная всем происшедшим, я запомнила лишь бледное лицо, колючий взгляд и светлые волосы. Не портрет — набросок. Теперь же, в свете дня, я могла видеть и то, что высокий лоб с небольшими залысинами тронут тонкой морщиной меж бровей, как будто Лиар привык хмуриться. И то, что волосы у корней темнее, и то, что щетина на его квадратном подбородке тоже темная. Щеки впалые, выступающие скулы. Прямые брови. Скульптурное, но хищное лицо. Такой, если вцепится, уже не отпустит.
— Нравлюсь? — ехидно шепнул он, чуть улыбнувшись.
Таких вопросов мне, дочери адмирала, ещё не задавали. И я уже открыла рот, готовясь сказать что-нибудь этакое, язвительное, как Фейдерлин меня опередил:
— Спешу тебя огорчить, пташка, пока ты мне нужна невинной овечкой. Хотя — господь свидетель! — такие прелести пропадают, никому не нужные!
И выразительно заглянул в ворот моей рубашки.
Я задохнулась от возмущения. Кровь ударила в голову, я неловко дернулась, собираясь залепить нахалу пощечину, но он меня опередил, лoвко перехватив руку.