Мой итальянец
Шрифт:
Он наклонил голову и прижался губами к ее губам.
– Джанфранко, – простонала Келли, испытывая почти болезненное наслаждение.
Он посмотрел ей в глаза.
– Я не сделал тебе больно? С ребенком все в порядке?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ребенок! Словно холодный душ окатил ее раскаленное тело. Пытаясь сесть, Келли уперлась в могучую грудь Джанфранко.
– Не наваливайся на меня.
Джанфранко отшатнулся, помог ей сесть и опустил ее свитер.
– Я дал себе слово, что не наброшусь на тебя, Келли, но одного взгляда было достаточно,
– Нет, нет, не навредил, – важно сказала Келли. Она не хотела лгать ему, но и позволять одержать легкую победу над собой тоже не собиралась. Самонадеянность этого человека злила ее. Она не видела его почти пять месяцев, и вот теперь, снова ворвавшись в ее жизнь, он предложил жениться на ней – так, словно делал ей одолжение. – Что касается женитьбы – в этом нет никакой необходимости, – резко сказала она.
Она была ему не нужна, его интересовал только ребенок! Келли поднялась с софы, взглянула на продолжавшего сидеть Джанфранко и едва не рассмеялась, увидев недоумение в его темных глазах.
– Я прекрасно обойдусь без твоего царственного жеста: я вполне в состоянии сама позаботиться о своем ребенке, – спокойно сказала она и предложила: – Не хочешь выпить кофе на дорожку?
Прежде чем она успела сделать шаг, Джанфранко вскочил с софы и схватил ее за плечи.
– О чем это, черт возьми, ты говоришь, Келли? При чем тут царственный жест? Какая царственность? Да во мне ее нет ни грамма. Тебя беспокоит мой титул? Мне следовало догадаться, что ты не такая, как большинство моих знакомых дам, кому это очень нравится. – Он сжал ее плечи. – Я никогда не стремился иметь титул и даже не ожидал, что когда-нибудь удостоюсь его. Это право принадлежало по рождению моему брату. Но три года назад он погиб во время крушения яхты, и его титул перешел ко мне. Неужели ты серьезно считаешь, что мне доставило удовольствие отказаться от той независимости, которую мне обеспечивала моя работа? Мне пришлось взвалить на себя груз забот о семейных владениях, работать с удвоенной нагрузкой и удвоенной ответственностью. Тот день, когда я встретил тебя, был первым за три года, когда я взял неделю отдыха и впервые вернулся в Дезенцано после смерти брата.
– Почему ты все это рассказываешь?
– Потому что с той минуты, как я увидел тебя, такую красивую, такую беззаботную, я решил забыть обо всем, насладиться отпуском и постараться узнать тебя. Так что ты в некотором смысле права: мне следовало сказать тебе, кто я такой, но тогда мне просто хотелось развлечься. Неужели так трудно это понять?
Келли никогда не мечтала о богатстве. Ей нравилась ее жизнь, и она была вполне счастлива. Однако она понимала, что огромное богатство влечет за собой и огромную ответственность.
– Да нет, наверное. – Слова о том, что он считал ее красивой, были бальзамом для ее израненного сердца, и она постепенно отходила от того потрясения, которое испытала, увидев его снова. – Но брак? Это совсем
– Да, брак, Келли, – прервал ее мысли Джанфранко и крепче прижал ее к себе. – Ты выйдешь за меня и родишь мне ребенка. Не для того я несколько месяцев сходил с ума по одной белокурой маленькой злючке, чтобы быть ею отвергнутым. – Он по-хозяйски провел рукой по ее дрожащему телу и задержался на животе. – Ты моя, и этот ребенок тоже мой, – спокойно сказал он и улыбнулся.
Как это ему удавалось? Только что он вел себя оскорбительно и вызывающе, а минуту спустя нежно улыбался.
Он вновь прижался губами к ее влажным губам. Его рука скользнула вниз по ее спине. Она почувствовала прилив его страсти.
Келли попыталась держаться стойко, но ее тело стало податливым в жарких объятиях Джанфранко.
– Ты мечтаешь обо мне, я о тебе. Что тут еще сказать? – выдохнул он.
– Джанни, – беспомощно пробормотала она. Он чувствовал, что она вся дрожит.
– Ты назвала меня Джанни. Не забыла. – Он пристально смотрел в ее затуманенные глаза, и ему захотелось овладеть ею прямо здесь и сейчас. Однако он прерывисто вздохнул и ослабил свои объятия. – Пожалуй, сейчас самое бы время выпить, но не кофе. Мне требуется что-нибудь покрепче, – признался он.
Келли улыбнулась. Он выглядел измученным.
– Кажется, я могу тебе помочь. У меня осталось после Рождества виски. Сядь, сейчас принесу.
Ей совершенно необходимо было, чтобы их разделяло пространство. Он был прав, говоря, что она мечтает о нем. Так и было, было все время, с первого же момента, как она увидела его. Джанни или Джанфранко – это не имело значения. Он был человеком, которого она любила, призналась она себе, входя на кухню нетвердой походкой. Честно говоря, неожиданное предложение Джанфранко пожениться превзошло все ее ожидания и было очень соблазнительным. Келли открыла буфет и достала бутылку с янтарным напитком.
Через минуту она вернулась в гостиную, держа поднос со стаканом виски и стаканом молока.
Джанфранко стоял, прислонившись к каминной доске, и постукивал пальцем по фотографии в серебряной рамке, запечатлевшей обнимающуюся молодую пару.
– Твои родители? – показал он на фото. – Мне как-то не пришло в голову спросить… где они?
– Оба умерли, – тихо ответила Келли.
– Значит, ты одна в целом мире, – мрачно заметил Джанфранко. Взяв поднос из ее рук, он поставил его на кофейный столик. Потом, выпрямившись, протянул ей стакан молока. – Тебе ничего не следует носить в твоем состоянии.
– Я не больная, а всего-навсего беременная, – сказала она. – И продолжаю ходить на работу, – добавила Келли, со вздохом опускаясь в удобное кресло. Она чувствовала физическую и эмоциональную усталость, но не собиралась говорить об этом Джанфранко. Вместо этого она поднесла стакан ко рту и отпила глоток прохладного молока.
– Ты продолжаешь работать! – воскликнул он и посмотрел на нее так, словно она сошла с ума. – Ну, хватит! – Все это должно измениться, решил он со своей обычной самонадеянностью. – Насколько я помню, ты собиралась работать в химической лаборатории. С этим покончено. Ни при каких обстоятельствах ты не должна приближаться ни к какой лаборатории – можешь подхватить там что-нибудь и навредить нашему ребенку.