Мой класс
Шрифт:
Вид следующей тетради приводит меня в ужас: грязно, неразборчиво, что ни слово, то ошибка. Вот ещё такая же тетрадь, ещё… Я откладываю их в сторону.
– Что, плохо пишут? – слышу я сочувственный Галин голос.
– Плохо, – отвечаю я сердито и думаю: что делать с такими? Тут даже не поймёшь, с чего начинать…
– Галя, ужинать и спать! – слышится из коридора, и в дверь заглядывает Татьяна Ивановна, Галина бабушка.
– Тише! – строго говорит Галя. – Марина Николаевна проверяет тетради.
Бабушка поспешно прикрывает рот ладонью: ясно, что я занимаюсь очень
– Что, плохо пишут?
– Вот, поглядите, – отвечаю я: – маленький диктант, всего страница, а ошибок…
– Да-а, – задумчиво говорит Татьяна Ивановна. – Как ни говори, война тоже виновата. Дети из Москвы уезжали, некоторые не одну школу переменили. Ребятам трудно приходится – и по хозяйству, и в магазин сходить, и за меньшими приглядеть. Тоже ведь и лето за плечами, позабыли всё. Ну, ничего, вспомнят понемножку!
Галя с бабушкой уходят, а я снова принимаюсь за работу.
ТАЙНЫ ОБЫКНОВЕННЫХ СЛОВ
На ближайшем уроке грамматики мы стали разбирать ошибки первого диктанта.
– Почему ты написал «мидведь»? – допытывалась я у Вани Выручки, который оказался вовсе не высоким и не худощавым, а напротив, маленьким, плечистым крепышом.
Он молчал.
– Скажи, что называется корнем слова?
На этот вопрос Ваня ответил бойко, отчётливо, но это не меняло дела: на столе передо мной лежал диктант, и там рукою Вани так же ясно и отчётливо было написано: «мидведь».
– Ну, теперь подумай, какой корень в слове «медведь», – продолжала я.
– «Мед» и «вед»! – с каким-то забавным и радостным удивлением воскликнул со своего места Толя Горюнов.
Класс обрадованно всколыхнулся: всем показалось очень занятным, что в слове «медведь» названо уменье мишки ведать мёд. И хотя Толя поступил не по правилам (он должен был поднять руку и ответить только после того, как я разрешу), у меня не хватило духу сделать ему замечание.
– Некоторые из вас думают так, – сказала я: – грамматические правила сами по себе, а грамотность сама по себе. Одно другого не касается: можно писать правильно и не зная правил. Это неверно. Конечно, если просто заучить правило, как Ваня, не подумав о том, что медведи любят лакомиться мёдом, толку не будет. Но если учить правила осмысленно и помнить о них, когда пишешь, тогда другое дело. Не напишет «пирчатка» тот, кто знает, что корень этого слова «перст», то есть палец.
– А напёрсток! – снова воскликнул Толя. – Его тоже на палец надевают!
– И перстень тоже! – подхватил всё ещё стоявший у доски Ваня.
– Вот, вот. Смотрите, как интересно знать происхождение слова, его скрытый смысл! Каждый из вас, конечно, давно сообразил, что подушка – это вещь, которую кладут под ухо. А какие ещё слова вы мне назовёте с этим корнем?
Поднялись руки:
– Ушат!
– Наушники!
– Ушанка!
А Толя снова удивил нас своей находчивостью.
– Оплеуха! – заявил он с восторгом.
– Это простой корень, – подзадорила я. – А кто скажет, от какого корня происходит непривычное, странно для нас звучащее слово «скопидом», то есть скупой человек, скупец?
После небольшой заминки несколько ребят отыскали разгадку:
– Тут два корня – «копить» и «дом». Скупой, вот он и копит!
«Что ни говори, а если на уроке интересно – полдела сделано, – решила я. – Важно, чтобы ребята поняли: грамматика – вовсе не скучный предмет».
РАЗГОВОР В УЧИТЕЛЬСКОЙ
У меня всегда был в запасе набор разноцветных мелков. Они помогали наблюдать состав слова: выписанные красным мелком суффикс или приставка легче определялись и запоминались лучше. К каждому уроку я старалась приготовить какие-нибудь занятные, неожиданные примеры и никогда не могла пожаловаться на невнимание ребят: они хорошо, слушали и хорошо запоминали. И я двигалась по программе очень быстро.
Мы проходили правописание приставок из – воз – низ – раз – без – чрез – через, и чтобы для ребят яснее стала разница между глухими и звонкими согласными, я затеяла игру. Да, это была почти игра.
– Как называется место для молотьбы? Ну-ка, Серёжа!
– Ток!
– А место, где ремонтируются суда? Кто знает?
– Док!
– Как называется помещение, в котором мы живём?
– Дом! – раздаётся дружный хор голосов.
– А отдельная книга в собрании сочинений?
– Том, том! – кричат ребята.
Мы перебрали много таких пар, много слов, которые отличались друг от друга только начальными согласными: одно начиналось со звонкого согласного звука, другое – с глухого. От меня в класс и от класса ко мне, словно мячи, летели слова: жар – шар, зуд – суд, бот – пот… При этом особенно отличались Боря Левин, Толя Горюнов и Саша Гай – они отвечали мне раньше, чем я успевала договорить.
Я была очень довольна: на меня смотрят смеющиеся, блестящие глаза, всем интересно – и мне не меньше.
Но всё время, пока шёл урок, я помнила, что в углу на последней парте сидит Анатолий Дмитриевич. Он сидит у меня уже четвёртый день кряду. И хотя лицо его спокойно, невозмутимо, мне кажется: что-то ему не нравится, что-то я делаю не так.
После уроков, в учительской, он сказал мне:
– Давайте поговорим, Марина Николаевна.
Я сажусь напротив, складываю руки на коленях и сама чувствую, что у меня вид провинившейся ученицы. Анатолия Дмитриевича неподвижное, почти угрюмое лицо, над глазами нависли густые, мохнатые брови. Мне становится не по себе. Вот он раскрывает свой блокнот и, к моему удивлению, говорит:
– У вас живые уроки. Они будят мысль ребят, заставляют их расшевелиться. Ведь именно этого вы и добивались?
– Да, конечно.
– Я рад, что вы понимаете: надо не просто заниматься грамматикой – надо научить ребят искусству открывать тайны обыкновенных слов. Это увлекательные поиски. И если запоминанию помогает игра, к которой вы прибегли сегодня, – в этом тоже нет беды. Но я хочу вас предостеречь. Вспомните, многие ли ребята принимали сегодня участие в уроке?
– Многие! Конечно, многие! Помните…