Мой крылатый кошмар
Шрифт:
– Жениться, значит, хотите? Одни? А как же родственники, друзья, важные лица? Вас поди хотят в главном храме соединить.
– А нам никто не нужен кроме нас самих, - опускаясь, произнес Айран. – Так вы нам поможете?
Мужчина пожевал губу, хмуро нас изучая. Потом молча развернулся и снова скрылся в темноте. А еще через мгновение в храме зажегся свет.
– Сюда идите, - велел он, ковыляя к большой каменной чаше, что стояла у дальней стены, на которой были вырезаны изображения всех духов стихий.
Мы быстро
Старичок налил в чашу воду из серебряного кувшина, что стоял в сторонке, и, опустив руку, начал водить ей по часовой стрелке, закручивая в спираль. И при этом что-то быстро шептал.
Каждая фраза эхом отдавалась в пустом храме. Рядом с водяным водоворотом появился воздушный. В воздухе сразу запахло дождем с грозой, а потом солоноватым морем. Следом внутри этих двух вихрей появился третий. Земля. И запах моря сменился на аромат свежей зелени, мокрой почвы и луговых цветов, а потом и ягод.
Мужчина продолжал шептать заклинания. Его голос звучал все громче и громче. Огненный вихрь вспыхнул последним, освещая все вокруг ярким светом. Жар полыхнул в лицо, заставив вздрогнуть.
– Ваши руки, - громовым голосом произнес старец.
Мы синхронно вытянули их вперед. Прямо туда, в чашу, где бушевали стихии. Мне больно не было. А вот Айран неожиданно вздрогнул и сжал зубы.
На его запястье начал медленно проступать узор. Все четыре стихии, сплетенные вместе из разного цвета. Воздух – белый, вода – голубой, земля – зеленый, огонь – красный.
– А вы уже обещаны кому-то, молодой человек, - прогудел старец, поднимая цепкий и даже колючий взгляд на Иргара.
– Без любви, - с трудом выдавил он. –
Союз по расчету. Брак заключен не был. Лишь одобрение стихий.
– Но вы дали свое согласие. А теперь что? Забрать хотите? А что будет с бедной девушкой? И где гарантия, что с этой дриадой вы не поступите также? Развлечетесь и бросите.
– Я люблю её, - процедил Айран, бледнея прямо на глазах.
– Подождите, - вмешалась я, сглотнув.
– Раньше ведь дриады одобряли союз. Они давали согласие, если брак по любви и отказывали из-за расчета. Давайте я послужу гарантом для стихий!
Старец перевел тяжелый взгляд на меня.
– Было такое… уверена, что справишься, маленькая дриада?
– Да!
– Тогда ты должна открыться стихиям, девочка. И не только ты. Ты, парень, тоже открывайся. Теперь все зависит от глубины и искренности ваших чувств.
Еще бы знать как.
Но я послушно закрыла глаза и постаралась «открыться». Сначала ничего не получалось. Да и как могло, если я не знала, что именно от меня хотят. А потом вдруг внутри словно что-то щелкнуло и повеяло сначала холодом, потом жаром, а потом в меня ворвались все четыре стихии.
Ба-бах!
И все замелькало перед глазами, лишая меня всех органов чувств
А потом вдруг свет и я…
… Да, это я. Та, которой была до того, как стала дриадой. Тощая, щуплая и неказистая. А еще дерзкая и вредная. Волна раздражения поднималась волной, оглушив и задушив все другие эмоции.
«Наглая девчонка! Да как ты посмела, так себя вести со мной!»
Достать, уколоть… увидеть боль в её глазах и самому задыхаться от этой боли.
Наказать. И себя, и её.
Интерес, который не утихал, несмотря на все попытки вытравить его.
Новая встреча. И снова этот азарт, словесные перепалки, подставы. И это уже не просто интерес, а жажда видеть её каждый день, слышать голос, смех, утонуть в сиянии глаз.
Когда он понял, что любит? Когда поверил в свои чувства?
Наверное, они были всегда. Любовь, причиняющая боль, мучающая по ночам. Каждый день без неё пытка. А рядом с ней еще хуже.
Потому что нельзя коснуться, подойти, сделать своей. Она улыбается другому. Он держит её за руку, заглядывает в глаза. Его голос она слушает. Ему верит.
Снова разлука, как попытка забыть. Но чувства не уходят, гаснут слегка, но остаются, терзая воспоминаниями, мгновениями, которые так хочется повторить.
Она снова вернулась и новый удар. Яркая, красивая, желанная. А в его глазах все та же девчонка, которая свела с ума. Это плохо, больно… Потому что раньше лишь он смотрел на неё, а теперь… её хотят. И сдерживаться все сложнее.
Как они смеют думать о ней, мечтать. Как?
И Зейн легко попал под раздачу. Всего лишь пошлый комплимент и желание, озвученное вслух. О том, как нагнул бы… как закинул ножки себе на плечи, как…
Он не дослушал. Ударил. Потом еще раз и еще. Мечтая загнать все слова другу в глотку.
Жалел ли он о вспышке? Нет. Никогда. Потому что о ней так нельзя. Только не о ней. Чистой, немного наивной, импульсивной и такой живой.
А потом черный лес. И она рядом. Все время рядом. Смотрит, говорит, улыбается, касается, дышит одним воздухом с ним. И это счастье, от которого внутри всего корежит, напоминая о прошлых ошибках.
Признание… Его просто прорвало. Остановиться не получилось. Признаться и со страхом ждать ответа.
Неужели? Может быть… Ему в первые было страшно.
А потом… моя. Вся моя. Не отдам, не позволю. Моя жизнь, мое сердце, моя любовь! Люблю…
Люблю тебя, Ивилин Торбург…
41.3
Меня выдернуло наружу. Оглушенную, испуганную, обалдевшую. По-другому просто не сказать. Потому что те эмоции… это ведь его были чувства. Как же он жил с ними все это время? Как… как любил меня столько лет. А я и не знала!
– Иви, ты как? – обеспокоенно спросил Айран.