Мой любимый блондин
Шрифт:
Если встречу Новый год с ним, то все мои проблемы с выбором мужчины решатся сами собой в пользу Максима и, наконец, этот дурдом прекратится.
Но Вовка нарисовался под новый год, обломав все мои грандиозные планы. Я не могла ему об этом сказать.
Я не могла даже выразить сожаления, зная, как его это может ранить.
Он просто не заслуживал такого отношения к себе. Поэтому, я выразила невиданную радость от новости, что Вова будет со мной на новый год, и смирилась с мыслью, что расстанемся мы после…
Не знала, когда… Но после.
Я
Я ошибалась. Я перестала верить в любовь на расстоянии. Взяла и влюбилась в другого. Можно было рассмотреть другой вариант сохранить отношения с моим моряком: я могла бы оставить очное бесплатное образование, куда так легко поступила и неплохо училась, уехать жить на Север и больше не расставаться с моим мужчиной. Тогда, скорее всего, учебу я бы отложила в долгий ящик, и в двадцать лет стала бы жирной домохозяйкой, не имеющей ни хорошей работы (кроме как продавщицей в магазине или на рынке), ни хобби, ни желания как-либо развиваться и развлекаться. Нарожала бы детей и завела бы себе подружек, с которыми обсуждала бы корабельные сплетни, и пила бы пиво литрами, пока мужья на службе. И очень рано бы постарела и пострашнела…
Поэтому мой выбор был очевиден. «И если я ошибаюсь в том, что больше не люблю Вову, буду жалеть, кусать локти и плакать после того, как брошу его, так мне будет и надо!»
Я уже подготовила себя морально на любой исход моего решения. Потому что просто устала мучить всех троих…
Вова приехал за пару дней до нового года. Я сдала все зачёты в университете, получила допуски к экзаменам и была полностью готова к сдаче зимней сессии, которая начиналась после новогодних праздников.
Я была полностью предоставлена себе и моему моряку. На прощание.
Мы много гуляли по вычурно-красиво украшенной к Новому году Москве. Ели роллы в японских кафешках, ходили по магазинам, купили маленькую метровую искусственную ёлочку в супермаркете «Копейка», а также упаковку красных елочных шаров и гирлянду.
Я периодически, незаметно для Вовы, успевала переписываться с Максом. И, узнав, что в новогоднюю ночь он не будет работать, как обещал, а со всеми нашими друзьями отметит праздник в общаге, была крайне расстроена: я очень переживала, что напьюсь и убегу к нему «в разгар вечеринки». А Вова нас потом найдет и убьет…
Все мои соседки разъехались по домам к родителям, поэтому условия для идеальной романтической новогодней ночи были соблюдены. Мы даже нашли маленький черно-белый ламповый телек, чтобы послушать речь президента.
Но было одно «но» в этой идиллии. С каждым часом уходящего года я смотрела на Вову, как в последний раз. При этом стараясь не показывать всего того, что происходило у меня в душе. Это было невыносимо.
31 декабря 2007 года мы с моим моряком активно готовились к празднику: наводили порядок, готовили
Вова налил шампанского по бокалам, а я с первым боем курантов, глядя в красивые чистые и сияющие счастьем глаза «моего моряка», загадала желание «Уйти от него»…
Первые пару часов 2008 года мы провели вместе. И, когда я уже почувствовала себя достаточно осмелевшей, то нетерпеливо потащила Вовку на этаж ниже знакомить его с друзьями. Он сопротивлялся, объясняя это тем, что ночь вдвоём у нас крайняя перед его отъездом, и он хотел бы провести её только со мной. Я злилась, что он опять мной командует и не даёт даже поздравить друзей с наступившим годом, поэтому Вовка согласился идти со мной.
Из комнаты ребят с самого начала коридора доносилась громкая музыка и веселые крики толпы. Поэтому стучаться туда было бесполезно. Я вошла внутрь, таща за собой своего мужчину за руку. Народ немного офигел от моей беспардонной смелости, но, так как все были пьяные и весёлые, быстро успокоились и начали по очереди знакомиться с Вовой.
Макс был грустный, но держался уверенно, стараясь вести себя естественно.
Представившись Максимом, он протянул и пожал руку Вове. Меня передёрнуло, глядя на это. Сразу представила, как Вова вырывает эту руку, ломая ему кости…
Мы посидели с ребятами и девчонками за общим столом, а потом я… проснулась первого января к обеду.
Голова была, как пульсирующее чугунное месиво. Я не понимала, когда и как успела оказаться в своей комнате, в кровати вместе с Вовой. Сердце бешено застучало от страха, от того, что я не помню большую часть новогодней ночи. Я и представить не могла, чего мне ожидать от Вовы… какого разговора? Он проснулся со мной почти в одно и то же время, глядя злыми недоверчивыми глазами.
– Ндааа, я от тебя не ожидал…
– Поясни. Я ничего не помню, – слабо прохрипела я, щурясь и держась за больную голову.
– А чего тебе пояснять? Я тебя вчера почти не видел с тех пор, как мы пришли к твоим друзьям! Где ты была?!
Я виновато закрыла лицо руками, и долго перед ним извинялась, объясняя моё поведение тем, что в общаге у меня много друзей и каждого нужно поздравить. Сама же я отдельными моментами помню, что где-то в каком-то коридоре обнималась с Максом, разговаривала с Викой и Серегой, которые меня опять ругали за своего друга. Потом прибегала в комнату, где меня ждал Вова, и опять куда-то убегала.
Времени было около часа дня. Билет на поезд до Мурманска у Вовы был около девяти часов вечера. В семь он собирался выйти из общежития, чего я ждала с нетерпением.
– Я не хочу сегодня уезжать. Останусь-ка я еще на денёчек, чтобы восполнить вчерашнюю ночь с тобой.
Вот этого мне вообще было не нужно, поэтому максимально приведя себя в порядок, я посвятила себя блондину с ног до головы. Хоть и ждала с нетерпением, когда он уедет.
И он уехал. Поздним вечером этого же дня, как и планировал.