Мой любимый маньяк
Шрифт:
– Ты как так быстро? – пораженно задал он странный вопрос Алексу. О чем это он? Да неважно, надо удирать.
Пока он отвернулся, проскочила мимо них в дверь. Выскочив, я услышала сзади голос визитера:
– Стой, сука, полиция, стрелять буду – но, я пустилась бежать еще быстрее.
Лифта ждать не было времени, я побежала по ступеням, слыша сзади топот ног и какие-то крики, которых я уже не разбирала. Мужчины что-то кричали друг другу. Перепрыгивая через две-три ступени, я все равно слышала, как они приближаются. Господи, за что мне это? Я же ничего не сделала. Вдруг за руку дернули
Очнулась лежа на диване и первое, что увидела, лицо Алекса. Тошнит от его лица, или не от него? Почему все болит. Снова. Внезапно силы на сопротивление кончились. Стало без разницы, что будет дальше, будь, что будет. Как я ни рыпалась, все равно осталась в этом дерьме, а может даже забралась в него еще большее. Просто топь какая-то. И мужчина, который собирался помочь, за которого я переживала, с которым предавалась самой лучшей в своей жизни страсти, в итоге не поверил мне и сдал полиции. Не хотелось уже ни выть, ни кричать, ни плакать. Все перегорело. Просто пустота и отрешенность. А Алекс что-то говорит про сожаления. Что мне теперь твои сожаления?
Меня тошнит, а он зачем-то помогает, носит меня, волосы мои держит, пока я с унитазом общаюсь. Почему со мной возится? Я же преступница и разговаривал он со мной, как будто я лично ему дорогу перешла.
– Навалять бы Димычу – услышала я тихий голос Алекса. Просто его мысли вслух. Дима, это наверно тот полицейский. Странно, почему он меня не сдал ему, еще и навалять хочет? Неужели пожалел? Нет, одернула я себя. Глупая и добренькая, всегда была и, похоже, горбатого могила исправит. Вечно во всех хорошее ищешь. Просто с сотрясением, а что оно у меня есть, я уже не сомневалась, тащить меня в «обезьянник» или куда там сажают подозреваемых, попросту не получится. Проще оставить здесь, пока не поправлюсь. Вот Алекс и материт Диму, что теперь ему нянчиться со мной. А и пусть. Не буду облегчать ему задачу, хрен ему.
Стукнул кулаком по стене, я аж подпрыгнула от неожиданности. А вот это сейчас в моем состоянии совсем не кстати. Снова затошнило. Оттолкнула его, хоть и чувствовала, что без него не смогу стоять. Но лучше упасть, чем терпеть его презрение.
2.4. Алекс.
Если я не стою, ничего не стою – так тому и быть.
Нечего терять мне, на кого пенять мне, нечего забыть.
Может я не прав, не прав, не прав – не туда зашёл.
Я люблю тебя, жизнь; Я люблю тебя, и это хорошо.
Это хорошо! Это хорошо!
(«Это хорошо» Пицца)
– Ты идиот? – кричу я на друга, а сам проверяю пульс у Рыжей – Ты что сделал?
– Да блин, она скользкая, как змея. Не понимаю, как вырвалась из моего захвата. Мне ведь тоже надо живой взять опасную преступницу.
– Опасную преступницу – передразнил я его – Да ты посмотри на нее. В ней опасности, как в шпице – Задвинул глубоко внутрь себя мысли о том, что и сам несколько минут назад обращался с ней не лучше. Аккуратно ощупал девушку и поднял на руки. Принеся домой уложил на диван в позу, положенную при сотрясении – Молись, чтобы она себе ничего не сломала. А то я тебе что-нибудь сломаю.
– А не хочешь ли ты мне объяснить? – подозрительно спокойно спросил Дима. Но я-то знал этот псевдо-благодушный тон.
Отвернувшись от Лики, которая была без сознания и, которой сейчас я ничем не мог помочь, провел друга на кухню.
– Садись – буркнул я. Злой был и на него, и на Лику, но больше всего на себя – Она не опасная преступница, ее подставили. И видимо кто-то серьезный, раз пропихнули ее по вашим каналам. Сейчас ее будет искать каждая собака в форме.
– Я не могу поверить, что ты это говоришь – ответил Дима – Ты досье читал?
– Читал, но вижу, что она не виновата.
– Видит он – зло бросил друг – Фигу ты видишь и хорошую актрису. Если бы читал внимательно, то увидел бы, что там написано, опасна она тем, что легко втирается в доверие, соблазном или мастерской игрой убеждает поверить ей. Уж от тебя-то я не ожидал, что попадешься. Ты же лгунов, как щелкунчик щелкаешь.
– Поэтому и говорю, ее подставили.
– Так, знаешь что, не пори горячку. Придет в себя, заберу ее в участок, допрошу со всей строгостью и дальше будет видно.
– Не заберешь – жестко ответил я.
– Погоди-ка, только не говори мне, что ты попался на ее удочку? – я отвел глаза – Ты что влюбился в нее?
– Что ты бред говоришь? Лучше меня знаешь, что это невозможно, тем более за три дня.
– Так ты с ней уже три дня знаком? И как? Убеждения в постели она уже проводила?
– Слушай, повторяю тебе, она не при чем. Хочешь, допроси ее сам, если не веришь. Но здесь, в участок ее я не отдам. Иначе уже через час, она будет мертва.
– Естественно допрошу и со всем пристрастием, в том числе, как она тебя охомутала так, что ты дальше своего носа не видишь.
Я стукнул по столу.
– Да это ты дальше носа не видишь! Совсем там в своем участке мозги подрастерял и под начальство лег. Она была свидетелем убийства и теперь ее ищут. И, судя по тому, что запрос вам передали, это не простые бандитские разборки.
Когда я договорил, то услышал стон со стороны дивана.
– Не подходи пока к ней – бросил другу и быстро пошел к Лике. Открыв глаза, она не сразу сфокусировала свой взгляд, но потом испуганно и затравленно посмотрела на меня. Я чертыхнулся про себя и присел на корточки рядом с ее лицом. Что происходит? Я никогда не запугивал женщин, еще ни одна не смотрела на меня таким взглядом: смесь страха, презрения, недоверия и упрямства. Ее потрясающие глаза были наполнены непролитыми слезами. Душу будто вывернули наизнанку и хорошенько встряхнули. Я взял ее за руку, но она испуганно дернулась.
– Лика, где болит?
Конец ознакомительного фрагмента.