Мой любимый вампир
Шрифт:
— Оно никогда не переставало биться.
Воздух вокруг накалился до предела, и новая порция кислорода, не приносила никакого облегчения. Оба тяжело дышали. Чего-то ждали… Или просто боялись, что в любой момент всё рванет к чертям, стоит поднести зажжённую спичку.
— Почему? — он облизнул губы, слегка приоткрыв рот, и на мгновенье я ощутила запах виски.
Я снова была пьяна. Им.
— Почему тебе стало не безразлично?
Кажется, взрыва было не миновать.
—
Он дразнит. Ужасно долго и мучительно, еле касаясь губами моих губ, но этого хватает, чтобы изнывать от искушения, покрываясь миллионами мурашек, и каждая из них жаждет только одного…
— Я готов умереть ещё тысячу раз, если твоё сердце забьётся вновь.
И… он был именно тем, кто черканул по нашим раскаленным нервам и поджег проклятую спичку. Вокруг все взорвалось, а его губы с тихим стоном накрыли мои…
Это опьяняющее чувство – целовать его вот так, когда нужные слова сказаны, когда вас обоих ничего не сдерживает: ни мораль, ни обстоятельства.
Его поцелуй был мягким, неспешным, но требовательным. Скорее даже голодным, сминая мои губы сильнее, до лёгкой боли и ноющего приятного чувства внизу живота. Обхватив моё лицо руками, он поглаживал щеки. Щемяще нежно. Так, что создавало яркий контраст с поцелуем.
Кислорода не хватало, задыхаясь в друг друге, мы нехотя оторвались, соприкасаясь лбами, глотая тяжёлое дыхание.
— Я думал ... сойду с ума, если не почувствую сегодня сладкий вкус малины у тебя на губах.
— Это... Вино.
Лёгкая усмешка, скользящая по губам, опускаясь к скулам и обратно.
— Нет... Это ты.
Прошли целые столетия, вечность, когда я в последний раз вот так чувствовала его губы. На выдохе я притянула его лицо ближе и поцеловала с новой страстью, желанием и силой, что так долго копилась. Горячо, глубоко, кусая. Прижимаясь всем телом к его груди, и понимая, что я ненавижу эту прекрасную белую рубашку, что сейчас была лишним атрибутом.
Мне нужно... Смертельно нужно почувствовать его целиком. Кожа к коже. Сердце к сердцу. И кажется это желание пробило нас одновременно.
Как безумная вцепилась в воротник белоснежной ткани. Толкаю, побуждая делать аккуратные шаги назад. Мы падаем на матрац из сена, что сейчас кажется мягче пуха. Сильные руки тут же подхватывают меня под бёдра, помогая оседлать. Белая рубашка под моим натиском была окончательно помята и, кажется, я слышала треск ткани.
Хотелось всего сразу, быстрее, но, и чтобы это никогда не заканчивалось. Мучительно оторвавшись от любимых губ, постаралась перевести дыхание, что уже давно сбилось к чертям, возвращая толику самоконтроля.
Я утонула в его глазах, в нежности, что посылал его взгляд. И одновременно в похоти, что разгоралась огнями в алых радужках.
Молочная шея ужасно манила и губы решились попробовать её на вкус, припадая к коже, немного посасывая, и вырывая мужской еле слышный стон. Губы спускались ниже, пока не настигли ключиц и мешающей ткани.
Вцепившись в пуговицы на его рубашке, начала с новым остервенением вытаскивать их из петлиц, оставляя мокрые поцелуи настолько низко, насколько позволяло моё сидячее положение.
Мягкая ткань штанов не сковывала движений, ни желания, что сейчас дико ощущалось. Рвано постанывая, я нетерпеливо заёрзала бёдрами по затвердевшему паху, нервно дёргая проклятую рубашку.
— Блять, — рявкнул Док, и резко перекатился, при этом бережно укладывая меня на наше ложе.
Подцепив край моей футболки в одно ловкое движение стянул еe с меня через голову, отбрасывая ненужную вещь. Теперь его поцелуи - влажные, горячие, спускались по шее, ключицам и лишь на краткий миг остановившись меж ложбинкой грудей, алчно припадая губами к одной из них.
Новый стон, новые эмоции и мои пальцы, зарывшись в его волосы, притягивают ближе к себе, пока язык и зубы так совершенно изводят сосок.
Как бы не хотелось это продлить, но рот стал спускаться к животу, уже чуть покусывая, а руки снимали штаны вместе с бельём, отправляя их в след за футболкой. Лёжа перед ним, перед его изучающим взглядом, что неторопливо изучал изгибы моего тела, я не чувствовала себя неловко. Наоборот, хотелось выгибаться под каждое его прикосновение, и поощрять сладким и протяжным стоном.
Кончики пальцев коснулись коленки, стали подниматься выше, ведя за собой мурашки. Огладили бедро, очертили пупок, ареолу, ключицу и добрались до моего лица, проведя словно в одобрительном жесте. Он с любопытством наблюдал, как большой палец скользя по щеке, приоткрытым губам, утопает в моём рту. Инстинктивно я обхватываю его губами и начинаю делать головой поступательные движения, слегка посасывая.
От этих действий внизу живота скрутило, и я непроизвольно сжала бедра. Мы не переставали смотреть в глаза друг другу, и я наблюдала, как его восхищение сменяется похотью. Чистой и такой развратной. Сейчас идеальной.
Двух таких толчков хватило, чтобы Джереми выругался снова, и стал сам быстро стаскивать с себя одежду.
И снова навис надо мной, жадно целуя. Теперь я ощущала его кожей. И только от этого чувства я была готова растечься в экстазе. Мы стали одной температуры. Сердца бились в диком темпе друг от друга. Теперь всё было идеально.
Между бёдер было очень влажно. Я без контрольной продолжала их сжимать, пытаясь как-то облегчить этот узел внутри. Но Док, подхватив мою ногу под коленом, закинул к себе на поясницу, резко входя.