Мой милый Гаспаро

Ренсинк Татьяна

Однако истинно русское не искоренялось. В народе из уст в уста продолжали передавать легенды, сказки, воспоминания о прошлом. Так, широкий размах в 18 веке приняло печатание книг и журналов. Из классицизма происходит переход к сентиментализму, поскольку интерес читателей к чувствам, переживаниям и интересам простого человека только рос.

Изменения затронули и быт всех слоёв общества. Старинные тяжёлые и неудобные одежды сменялись на более простые и удобные европейские камзолы, бороды сбривались, начинали курить табак. На улицах

стали следить за чистотой и благоустройством. Строились новые здания, улицы. Заводились аптеки и пожарные команды. Только крестьянский быт не изменился так сильно.

Так же и в кулинарном деле происходили перемены, как появление немецкой, французской и голландской кухонь. Однако в сервировке столов побеждали русские традиции.

Что касается понятия чести, то здесь идеальным средством решения конфликтов стали дуэли, даже не смотря на то, что проводилась политика запрещения дуэлей. Пристрастие к дракам стало чуть ли ни частью ритуала. Стычки на шпагах являлись одним из агрессивных поединков. И всё потому, что честь стала главной добродетелью дворянства.

В выборе же партнёров для брака появилось больше свободы. Дворяне учились сочетать личные симпатии и родительскую волю. Чувства всё больше влияли на брак, от чего стало всё больше появляться тайных браков и похищений невест.

Если же иностранец желал взять под венец русскую, то ему стоило принять русскую веру, изменить имя и фамилию. Таких браков становилось больше. Важным же документом для супругов стал брачный контракт, и семья строилась по новым принципам: возросла роль женщины, которая становилась женой-другом. Разводы же до сих пор представляли сложную процедуру, но среди дворян были возможными.

Поскольку женщины приобретали всё больше свободы в выражении своих чувств и стремлений, стали появляться женские библиотеки. Конечно же, главной заботой оставались дети, но аристократки пели, рисовали, создавали домашние спектакли, помогали церквям и занимались благотворительностью. Так же они сочиняли оперы, прозу и стихи:

Зреть тебя желаю, а узрев, мятуся

И боюсь, чтоб взор не изменил:

При тебе смущаюсь, без тебя крушуся,

Что не знаешь, сколько ты мне мил;

Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится,

А любовь стремится выгнать стыд;

В сей жестокой брани мой рассудок тмится,

Сердце рвется, страждет и горит.

Так из муки в муку я себя ввергаю;

И хочу открыться, и стыжусь,

И не знаю прямо, я чего желаю,

Только знаю то, что я крушусь.*

Обустройство в домах тоже претерпело изменения. Привозилась мебель из-за рубежа, которая считалась престижной и говорила о состоянии хозяев. Знать жила то во дворцах, то в особняках. Их гостиные представляли широкий зал, часто с камином.

Обустройство же жилища у знати заключалось не столь в том, чтобы показать, как это красиво, а в том, чтобы «не упасть лицом в грязь» перед высшим светом. Ведь именно в их домах проводились балы и приёмы.

Таким образом, новая культурная жизнь, праздность высшего света принесли свои положительные плоды, как понятие образованности, чести и нравов. Именно они стали культом дворянства. Именно они смогли поднять культуру России...

* - автор Е. А. Княжнина.

Глава 1

– А эти что здесь делают?
– был первым вопрос среди обучающихся морскому делу молодых дворян, когда среди них появилось двое английских и двое итальянских учеников.

– Молчать!
– грозно воскликнул капитан корабля, на палубе которого все они и были в порту Кронштадта.

Тут же воцарилась абсолютная тишина. Лишь шёпот волн и крики чаек вокруг нарушали покой. Приступив рассказывать лекцию, которую ученики только успевали записывать графитными карандашами, капитан прохаживался по палубе и время от времени поглядывал на редко записывающих итальянцев.

Не выдержав терпеть одолевающее любопытство, капитан скоро обратился к одному из них:

– А Вы, сударь, всё думаете запомнить?

– Да, капитан, - кивнул тот, выпрямившись перед ним, и говорил медленно, с мягким акцентом.
– К сожалению, только девять месяцев потратил на обучение русского языка. Говорить могу немного... Понимаю больше, а вот записать... Пишу кратко и на итальянском, с Вашего разрешения.

– Вот как?
– с интересом заглянул капитан в его записи и с улыбкой продолжил читать лекцию дальше.

– Молодец, Гаспаро, - прошептал молодому итальянцу сидевший рядом русский ученик, а слушающий с другой стороны итальянский товарищ улыбнулся в поддержку, после чего Гаспаро ответил:

– Россию полюбили сразу. Мы и между собой общаемся по-русски.

– Тишина!
– оглянулся на них капитан, но голос его уже казался более мягким.

Дождавшись, когда все лекции закончатся, Гаспаро с другом поспешили вновь оказаться на берегу Петербурга. Радость переполняла, что в предстоящие дни лекций не было запланировано из-за подготовки к празднованию дня рождения Императрицы...

– Фабио! Куда сегодня?
– вопросил довольный Гаспаро у друга, когда остановились на площади, и тот, радостно ударив по струям фонтана, засмеялся:

– Подглядим для начала опять за упражнениями тех красавиц?

– Я надеялся на это, - засмеялся Гаспаро, и они побежали к городским каретам, которые ожидали у площади, тут же наняв одну из них.

Когда прибыли к воротам одного из особняков, друзья расплатились с извозчиком и подкрались подглядеть, что творится в саду за воротами...