Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
Мысленно пожелав себе удачи, покинула спальню, чтобы присоединиться к другим алианам.
Сначала нервы мои на прочность испытывала Блодейна, потом эстафету переняла эссель Тьюлин. Строила нас и в прямом, и в переносном смысле. Словно командир на плацу, вышагивала по внутреннему двору, очерченному портиком, колонны которого увивали всё те же цветы-убийцы, наутро собравшиеся в бутоны.
— Ваше сознание во время ритуала должно быть открытым, — сочным, как у оперной дивы, голосом вещала главнокомандующая, сметая с камня полами плаща снежную пыль.
Если я открою
Одно из них едва не выскочило, когда из замка показалось Его хмурое Великолепие, минувшей ночью исполнившее главную роль в моём эксклюзивном фильме ужасов. Только бы этот хоррор не превратился в долгоиграющий сериал и не растянулся на бессчётное количество эпизодов. Этакую Санта-Барбару для взрослых.
Вовремя проглотив нецензурщину, что при виде Герхильда так и просилась наружу, поджала губы и, как и подобает алиане, робко потупила взгляд. Опускаясь в реверансе, убеждала себя, что нет ничего интересного в этом обломке обледеневшей скалы.
Подумаешь, плащик стального цвета с оторочкой из тёмного меха и серебряная перевязь через плечо ему чертовски идут. Вон князь Темнодолья, плетущийся за своим кузеном, тоже прихорошился: смоляные волосы прилизал, у брадобрея явно отметился. Весь такой из себя чистенький, гладенький, одет с иголочки — ан нет, не тянет его рассматривать.
А в сторону Герхильда глаза так и убегают. Я с этой привязкой скоро или окосею, или свихнусь. Вероятно, и то, и другое, а, возможно, ещё и третье — если меня змей сегодня не сожрёт, то это за него в скором времени сделает чувство вины.
Тальден поприветствовал эссель Тьюлин и нас, своих невест, мельком оглядев каждую. Даже по мне, замершей в конце шеренги, мазнул взглядом, хотя чувство было такое, словно поскрёб наждачкой.
Интересно, чего такой мрачный? Не выспался, поди. Я вот тоже не выспалась. Не потому что пришлось подниматься с первыми петухами, хотя и те, когда в комнату прошмыгнула Мабли, ещё досыпали в своих курятниках. Благодарить за бессонницу следовало Блодейну, Герхильда и мистера инкогнито, поджидавшего своего князя у карет, запряжённых фальвами.
Тихонько застонала. Только головокружительного полёта для полного счастья мне не хватало.
Эссель Тьюлин быстро распихала нас по экипажам. Я оказалась в одном с Ариэллой, Глендой и Майруэн. На последней лица не было. Вернее, было, конечно, но оно сейчас больше походило на гипсовую маску, на фоне которой ещё ярче смотрелись порозовевшие и припухшие губы — Майруэн их все искусала.
Рыжеволосая виконтесса казалась невозмутимой, сидела прямо, точно гигантский гвоздь проглотила, с царственным видом взирая в окно. Эсселин Талврин выглядела немного задумчивой, но беспокойства тоже не проявляла.
Поэтому мы с блондиночкой продолжили умирать от страха на пару. Не скажу точно, чего боялась Майруэн, но меня в данный момент напрягало то, что внизу не виднелось ни пяди земли. И даже горы поглотило вязкое марево облаков.
— Ну чего это вы? — наконец вытряхнула себя из задумчивости Ариэлла. Посмотрела сначала на свою белую как снег визави, а потом на, вероятно, уже зелёную меня, сидящую с нею рядом.
К чувству страха прибавилась тошнота. Вроде и не трясло совсем, но стоило лишь заглянуть в щёлочку между шторками, как на меня накатывала дурнота. Вестибулярка была в шоке от этого заоблачного полёта.
— Боитесь Его Премудрости?
Полагаю, это она о змее.
— Страшновато немного, — послышался тихий голосок Майруэн.
Гленда хмыкнула:
— Ерунда! Это не испытание даже, а так, формальность. Всего лишь дань традициям.
Я бы на месте Герхильда некоторые традиции уже бы давно упразднила.
— Мы все чисты, а потому бояться нечего. Опомниться не успеете, как уже будем лететь обратно, — поддержала огненную красавицу, ободряюще улыбнувшись, Ариэлла.
Но белокурую, кажется, её слова не успокоили. И меня, впрочем, тоже. У кое-кого ведь — не буду тыкать в себя пальцем — рыльце, как говорится, в пушку. Ну не было в моих жизненных планах блюсти себя для Герхильда! Оставалось надеяться, что хитрость Блодейны сработает.
Стук фальвовых копыт, казалось, дробивших промёрзшую землю, неожиданно придал мне уверенности. Наше путешествие к Лазоревому озеру подходило к концу. На земле мне однозначно было спокойнее. Отдёрнув штору, с интересом выглянула в окно. Вереница экипажей, возглавляемая императорской каретой с эмблемой дракона, неслась по просёлочной дороге, разрезая промозглый утренний воздух. Сквозь молочную мглу и деревья, растопырившие во все стороны свои тёмные кривые ветви, проглядывала светлая гладь озера. Тусклые косые лучи восходящего солнца струились с небес, растекаясь по толще льда, в которую было облечено жилище древнего змея.
Идеальное место для катка. Жаль, я сюда прилетела не фигурным катанием заниматься, а обвести вокруг пальца доисторического червя.
Как бы ни хотелось задержаться в карете, тепло в которой поддерживалось при помощи всё той же магии, и поприсутствовать на заплыве невест в качестве зрителя и комментатора, пришлось покидать насиженное местечко.
Скальде, Игрэйт, лже-Лёша и ещё несколько незнакомцев стояли у сероватой кромки озера и о чём-то негромко переговаривались, глубокомысленно глядя в туманную даль. Чуть в стороне на берегу темнели лодки, своей вытянутой формой напомнившие мне гондолы.
Как сказала эссель Тьюлин, их доставили сюда заранее, чтобы ничто не задерживало начало ритуала.
И всё равно в сердце слабо тлела надежда, что Его Великолепие передумает проводить испытание. Змей наверняка впал в зимнюю спячку и банально не захочет выныривать на поверхность, чтобы с нами пообщаться. А мы не сможем поплыть.
Разве что нас пешими к нему отправят…
— Отойдите! — обернувшись, велел наследник, и алианы схлынули к каретам.
Мужчины тоже поспешили расступиться. На берегу остался только один молодец, по виду ровесник Герхильда — лет тридцати, от силы тридцати трёх. Такой же бугай в дорогом плаще.