Мой (не)желанный малыш
Шрифт:
– Ты её любил? – перебиваю, нервно заламывая пальцы.
Сейчас я либо захлебнусь в этой вязкой горечи, либо же…
– Нет, – вытаскивает из болота одним словом. Твердо и непоколебимо добавляет. – Клянусь.
Волна облегчения накрывает с головой, заставляя забыть на минуту о главной причине мох переживаний. Старое, сожжённое дотла дерево… Ревность на корню рублю.
Он мой! И прямо это говорит. И пусть в глазах ещё слёзы стоят, на губах расцветает несмелая улыбка.
Стэфан ласкает пальцем мою щеку, и я прижимаюсь
Кладу руку ему на грудь – туда, где бьётся сильное сердце. Только вот есть одно большое «НО» в этой истории. Ребёнок. Дочь этой женщины и моего Стэфана. Какой бы я ни была эгоисткой, но разлучить дочь с отцом?! Судорожно вздыхаю. От одной мысли, что я стану именно той причиной, которая лишит маленькую девочку полноценного присутствия в её жизни родителя, приводит в неописуемый ужас. Собравшись с духом, озвучиваю то, что так долго мучает:
– А твоя дочь? – прикусываю щеку изнутри, прежде чем продолжить. – Стэфан, как же она?
Уголок рта Стэфана дёргается. На скулах принимаются ходить ходуном желваки.
Смотрит на меня так пристально. В глазах, как тестовая полоска на лакмусовой бумаге, проявляется обида. В этот момент я начинаю чувствовать себя очень неловко. Ведь судя по лицу Стэфана… Прижимаю дрожащую ладонь ко рту. Неожиданная догадка будто кипятком с ног до головы обдаёт. И почему я раньше даже не задумывалась об этом?!
– Это неправда, да? – голос почти на шёпот срывается. – Эта девочка… – почти задыхаюсь, – девочка… не… твоя дочь?
Неужели отец мог так поступить со мной?! Неужели всё это время я… Боже!
– Чёрт, Кать! – взрываясь, эмоционирует Стэфан. В глазах буквально горит фейерверк из чувств. – Конечно, нет. Как тебе вообще такое в голову пришло?!
Кривит уголок рта. На лице проступает уверенность, которая странно граничит с яростью.
– Это он, да? – спрашивает сквозь зубы, щуря проницательные глаза. – Твой отец. Он сказал тебе эту чушь?
Киваю и, словно дождавшись команды, крупная слеза ползёт по моей щеке. Обогнув подбородок, капает в декольте ночной рубашки.
Стэфан сжимает кулаки. Синяя вена на виске вздувается.
– Проклятье! Вот упырь… ублюдок, – Стэфан заводит руку назад, угловато проведя по шее. – Катя, послушай меня, – Стэфан берет мои обе ладони в одну свою, сжимает крепко. – Ребёнок Нины не имеет ко мне никакого отношения. Я помог девочке с лечением. У неё острый лейкоз.
У девочки лейкоз?! Боже, как же страшно. Непроизвольно кладу ладонь на живот, будто хочу защитить своего еще нерождённого малыша. Почему у таких маленьких детей бывают настолько страшные болезни?! За что? Разве они могли успеть что-то сделать что-то страшное в своей жизни? Как несправедливо!
Глаза любимого не врут. Поза, эмоции – все говорит о том, что Стэфан говорит правду.
Широко открываю глаза.
– Вы расстались из-за этого? – спрашиваю
Я сразу для себя принимаю решение: не осуждать Стэфана, чтобы он не ответил. Не каждый мужчина может с таким справиться – быть с женщиной, у которой сильно болен ребёнок. Даже родные отцы уходят, а тут…
– Нет, – твёрдо отвечает Стэфан. – Мы расстались намного раньше. Как я уже говорил, я не из тех, кто играет с чужими чувствами. Да, я по-дружески помогал во всем, до того момента, как Нина решила, что ей нужен второй ребёнок, чтобы помочь в лечении Софии. Что-нибудь слышала про костный мозг?
Охнув, смотрю во все глаза на Стэфана. Да, я слышала что-то такое. Догадка будто взрывает мозг.
– Она попросила тебя…?
– Да, – челюсть Стэфана напрягается. – Я отказал. Нина продолжила поиски… кхм подходящего кандидата, – в голосе любимого звучит сталь. – Я остался при своём мнении – дети должны быть рождены по любви и точка.
Прижимает меня к груди, пока я пытаюсь переварить, осмыслить вывалившуюся на меня шокирующую информацию.
– Что до брака… – Стэфан берёт меня за руку, нежно перебирая пальцы. – Тот брак нужен был, чтобы вытащить меня из-под следствия. Облегчить приговор. Судьи ведь тоже люди.
– Это дело завели… это… – прикусываю губу, – дело рук моего отца, да?
– Его, – после паузы добавляет. – Да, мне ничего не оставалось, как ввязаться в фиктивный брак. Нина сама предложила, – пожимает плечами. – Всё, чего мне хотелось – скорее выбраться из этой западни, – убирает ласково с моей щеки прилипшую от слёз прядь. – Никаких отношений. Просто голый расчёт.
Мысли в голове как-то сбиваются и не хотят выстраиваться в логическую цепочку.
Столько всего гадкого из-за моего отца!
Гладит нежно ладонью по волосам. Уткнувшись в макушку, вдыхает цветочный аромат.
– Как ты могла вообще во мне усомниться?
А когда поднимает двумя пальцами мой подбородок и заглядывает в глаза, произносит то, от чего плотину недоверия полностью срывает, будто бомбой с тротилом:
– Ты – моя жизнь, – не отводит взгляда, будто хочет проникнуть в самую душу. Достучаться до сердца. – Без тебя я не вижу смысла в своём существовании. Почему же ты так мне не доверяешь, любимая?
Протянув руки к Стэфану, прячу взволнованное лицо на широкой груди. Стыдно.
– Я не знаю, – шепчу, орошая слезами его грудь. – Я… испугалась, – задыхаюсь от чувств к Стэфану. – Почему он так к нам жесток?
Стэфан сразу понимает, о ком идет речь. Уточнения и не нужны. Только вопрос остается без ответа.
Всхлипнув, тоскливо тяну:
– Я так скучала по тебе, Стэфан, – лихорадочно облизываю солёные от слёз губы. – Мне было так одиноко и страшно без тебя.
Стэфан слушает внимательно, не перебивая. Дает выговориться, выплеснуть все то, что скопилось за это время на душе.