Мой ненавистный босс
Шрифт:
И будто чувствует, что я за ней наблюдаю, резко вскидывает голову и взглядом прочесывает окна.
В эту секунду захотелось быстро отойти от окна и не палиться.
Даже на таком расстоянии я вижу, как сдвигаются ее брови к переносице. Когда мы встретились у лифта, она была более приветливой.
– Что говоришь? – вспомнив про Лив, поворачиваюсь и задаю вопрос.
Осипова следила за мной непрерывно.
– Говорю, список сотрудниц есть, с кем нужно побеседовать?
– Вышлю. И выделю одну, к которой присмотрись
– Хорошо, – нейтрально отвечает.
Осипова складывает ежедневник в сумку, накидывает пиджак, который она сняла и повесила на спинку стула, и уже собирается покинуть кабинет.
Оливия останавливается у двери и жмется. В воздухе читается вопрос.
Мне бы уже остаться одному, но не гнать же Лив отсюда.
– Вик, ты никогда не думал, что было, если бы ты боролся за меня? – разворачивается на мысочках и врезается в меня взглядом, требующим незамедлительного ответа.
Колючая субстанция обливает всю спину и грудную клетку, и я неприятно ежусь от ощущений. Откуда-то потянуло холодом.
Убираю руки в карман и сжимаю ладони в кулак.
Прошлое осталось в прошлом, и бередить его я не собираюсь, особенно бессмысленными вопросами.
– Лив, ты сделала свой выбор. Бороться? Ради чего?
– Вдруг я бы передумала?
– В таком случае, нужно было сначала разобраться в себе и понять, кто именно тебе был нужен. А ты поставила меня перед фактом.
Осипова закусывает идеальную губу и опускает свой взгляд. Какой-то затравленный и виноватый.
– Мне кажется, я совершила тогда ошибку, – тихо говорит.
Прикрываю веки. Мой затылок наливается жидким свинцом, и в виски начинают долбить крошечные молоточки.
Бесит. Бесит. Бесит.
Все встает вверх дном.
Из приемной слышу визги и крики. Ну да, конечно, день начался не с доброй ноты, когда я увидел Комарову.
Даже сейчас звук ее каблуком словно забивает гвозди в крышку моего гроба.
Совсем забыв про Осипову, выхожу из кабинета и натыкаюсь на разъяренную Алису. Ее щеки горят в прямом смысле, ярче губ стали. От нее пышет злостью, которая еще больше разносит аромат ее сладких духов по небольшой приемной.
Нос чешется от этого запаха.
– Что происходит? – грубо спрашиваю.
– Ты, черт возьми, должен вернуть меня на мое место! Я не буду работать под руководством этого женоненавистника!
Комарова чеканит каждое слово так близко ко мне, что каждое шевеление ее губ ускоряет работу сердца.
Взгляд разъедает кожу лица и оболочку глаз, но я успеваю заметить крошечные веснушки на ее носу.
Скольжу взглядом по губам и ныряю в вырез платья. Секунда какая-то, но я спалился. Цвет ее глаз приобретает грозовой оттенок, а затем и вовсе исчезает. Ее зрачок увеличивается и заполняет собой всю радужку.
Глава 9. Алиса
“Алиса, где мой кофе?”
“Алиса, черт тебя возьми,
“Алиса, позови мне Антона!”
“Алиса, кофе!”
Этот старый пентюх еще говорил, что ему не нужна помощница. Правда, сейчас я вправду напоминаю себе секретаря, а не помощника редактора. Не припомню, чтобы предыдущему своему редактору – чудной женщине Софии Павловне – передавала чистые листы и выступала в роли телефонной связи.
К середине дня я уже валилась с ног. Высокие каблуки не были настолько мне ненавистны, как сейчас. А мысль об увольнении крепла в моей голове и обрастала новыми непоколебимыми аргументами.
– Загонял тебя наш Гуляев? – спрашивает парень, к которому я обращалась впервые, когда вышла на этаж.
Его зовут Боря, и он очень странный.
– Не то слово, – на выдохе произношу.
Я вспотела, прическа выбилась, а негодование внутри стало выдержанным как швейцарский сыр.
– Если выучишь все его привычки и будешь предугадывать, то найдешь к нему подход, – вдруг говорит.
За все время нашего общения он ни разу на меня не взглянул. Хотя… один раз. Он мельком взглянул один раз. Меньше секунды и он снова уставился в свой монитор. Я даже не успела понять, какого цвета его глаза.
– Надеюсь, я у вас тут не задержусь, – вспоминаю свою пламенную утреннюю речь Варламову.
Босс, конечно, ничего не ответил на мою претензию. Его взгляд на тот момент бил острее кинжала, и тот упирался прямо в мое горло. Или желал вырезать мой длинный язык. Сути это меняет – тиран готов был меня убить на глазах у свидетелей.
– Плохо.
– Что, прости?
– Ничего. Пока ты здесь. Мой совет в силе. Узнай распорядок дня Гуляева, что любит, что терпеть не может. Поверь, как только ты станешь его правой рукой – твои проблемы исчезнут.
Пфф… ага. Испаряться! Сдуются как мыльный пузырь.
– Так, может, поможешь? – часто моргаю, привлекая его внимание.
Но странный парень Боря даже и не смотрит в мою сторону. Злит, однако.
Наконец, Борис с выдохом отодвигается от своего стола на кресле с колесиками и, сложив ладони домиком под подбородком, смотрит прямо на меня.
Его глаза темно-карие, магнетические, я бы сказала. И, вообще, парень симпатичный, если не был бы таким странным.
– Цифры.
– Что цифры? – недовольно восклицаю.
Меня порядком раздражают люди, которые скажут одно слово, и должно всем вдруг все стать ясным. Так вот – мне ни фига не ясно!
Борис фыркает и закрывает глаза. Ей-богу, придать ему чуть сексуальной небрежности и от девчонок ему отбоя не будет. Сколько ему? Двадцать два? Двадцать три?
– Гуляев любит цифры. Причем в странной комбинации. Ты не задумывалась, почему ему нужно приносить утренний кофе именно в 9:01? ЦСКА разгромил "Витязь" в матче КХЛ со счетом 9:1. До этого он просил делать ему кофе в 8:03. Почему?