Мой нежный демон
Шрифт:
На меня уже не обращали внимание. Просто кивнули «проходи» и выстроились у ворот, перекрывая собой вход в город.
Отойти от ворот я далеко не успела, от чего смогла услышать весь разговор между стражниками и Адамаром.
— Стоять! — рявкнул кто-то. — Покажи разрешение, демон!
— А не слишком ли ты зачастил в город? Тут написано «не чаще одного раза в месяц», или демоны читать и считать не обучены? — и смешки поползли по рядам стражников.
— Ровно месяц прошел с моего последнего визита в город. — спокойно отозвался Адамар.
— Что несёшь? — ровно спросил высокий стражник.
—
— У тебя час чтобы уйти из города. Промедлишь — привяжу к позорному столбу и высеку. — С этими словами все расступились, пропуская Адамара в город.
Адамар шёл спокойно и смотрел только вперёд, не оборачиваясь, не обращая внимания ни на кого, в том числе и меня. Он прошёл мимо меня и направился прямо по дороге, которая вела вглубь города.
А у меня в это время сердце кровью обливалось. Его унижали! Прохожие расступались перед ним, а многие загодя увидев его, спешили спрятаться в домах или уйти на другую сторону улицы. А стоило ему только пройти, как в его спину летели проклятья и пожелания смерти. Его называли чудовищем, монстром, тварью и самым безобидным «демон».
На глаза навернулись слёзы, от обиды за него. И он так всю жизнь жил? Раз в месяц приходил сюда, чтобы выслушивать всё это? Ужас! Этот город полон грязи! И даже грязь под ногами показалась мне чище, чем та, что скрывалась в местных жителях.
— Сестрица, ты плачешь? — в реальность меня вернул голос, обладателем которого, оказался ребёнок.
ГЛАВА 9. ЛyКА
Лана
Тощая фигурка, замотанная в серо-коричневые тряпки, стояла рядом с выпученными на меня, карими глазищами. Из-за грязи, размазанной по лицу, сложно было понять кто передо мной стоял, мальчик или девочка? Голос тоже не многое прояснил, так как был низкий и с хрипотцой — такого вообще у детей не бывает. Но больше всего меня покоробило то, что ребёнок был без обуви. Стоял по щиколотку в грязи и при этом даже не морщился. У меня от этого зрелища аж ком в горле встал. Что же это за мир то такой?!
— Дай монетку, а я тебя развеселю! — заулыбался малыш.
— Смотря на тебя мне ещё больше плакать хочется. — призналась я ему, и потянулась чтобы погладить по голове.
Руки сразу утонули в густых засаленных и пыльных прядях, а ребёнок от неожиданности отскочил от меня на пару шагов.
— Сестрица, не сердись! — затравленно посмотрел он на меня. — Я просто монетку прошу! Не надо меня бить!
Ууух! Так бы и прибила местное население за такое отношение к детям!
— Я не сержусь, подойди ко мне, — подозвала ребёнка и присела на корточки, чтобы смотреть ему в глаза. — Как тебя зовут?
— Лука. — пожал плечами.
— Скажи, Лука, а зачем тебе деньги? — спросила я, отчётливо теперь понимая, что слова «деньги» тут не используют. Это читалось в недоуменно поднятых бровях ребёнка. — Ну, монетки то есть.
Ответить Лука не успел, так как его желудок издал такой громкий «урк», что даже я удивилась.
— Всё ясно… — Я встала, отряхнула руки о передник и кивнула в сторону ребенка. — Ну, Лука, веди меня в пекарню, или где тут у вас еда продаётся?
— Сюда! — заулыбался он и потянул меня за подол платья в ту сторону,
Пекарня доверия не внушала. Но булки на прилавке смотрелись не так уж плохо, правда у Адамара в доме хлеб всё-таки аппетитней выглядел.
— Чего надо? — пробасил большой мужик в некогда белом фартуке. — Милостыню не подаю! Покупай или проваливай!
— Сколько булка стоит? — спросила его, указав на самую свежую на мой взгляд.
— Два эле. — Чуть мягче отозвался пекарь.
— Лука, а эле это сколько? — я решила попросить помощи у ребенка, да, не с пекарем же это обсуждать, а Адамар как-то не подумал что я могу не знать местную валюту.
— Эле — это маленькие зелёные монетки на которых нарисован кошмрак. — Очень понятно описал малыш.
— Лука, поможешь мне? — Я достала из кулька все зеленоватые монетки, которые там были и протянула их ребёнку. — Найди здесь четыре эле.
Маленькие цепкие пальчики выудили четыре самые мелкие, по сравнению с остальными, монетки и протянули мне.
— Вот, сестрица, четыре эле. — Гордо улыбнулся малыш.
— Две булки, вот эту и эту, — обратилась я к пекарю, указывая на нужную мне выпечку.
— Держи, — мужик голыми руками взял хлеб и сунул мне в руки, не забыв при этом забрать монеты.
— Спасибо, — буркнула не оборачиваясь. — Лука, пошли ка, к колодцу! Там и поедим.
У ребёнка глаза загорелись и Лука повел меня ещё дальше вглубь города. Остановились, как я поняла, на площади. Тут в середине стоял один единственный колодец и несколько торговых лавок. У самого колодца была каменная скамья. Для чего она тут стояла, без понятия, но решила что присесть на неё всё же можно. Лука ничего против этого не сказал и мы вдвоём сели на скамейку, и вгрызлись в хлеб.
Луке хлеб понравился. Ну или бедному ребёнку просто было без разницы что есть, лишь бы наесться. А вот я после пары укусов потеряла аппетит. Хлеб был не вкусный. У Адамара всё же лучше получалось. У него хлеб, словно из русской печи, а этот кислый какой-то и не особо мягкий.
— Сестрица, ты не будешь есть? — Лука с надеждой посмотрел на надкусанную булку у меня в руке.
— Нет, я не голодна, — улыбнулась я и отдала ему свой хлеб.
Счастью ребенка небыло предела. А вот у меня появилось раздражение на моего полудемона.
«Что значит купишь себе что-нибудь поесть?» — возмутилась я до глубины души, — «разве тут можно купить что-то съедобное, что не приготовлено тобой, Адамар?!».
— Разве что фрукты или овощи… — вздохнула уже вслух.
— Ой! Я знаю где это можно купить! — тут же оживился Лука, услышав моё бормотание.
— Хорошо, только мне одного человека надо дождаться. — улыбнулась я ему и с интересом наблюдала, как Лука смирно сидит на лавочке и покачивает босыми ногами.
— Я не люблю простить милостыню, — вдруг выдал ребёнок, глядя в чистое синее небо, — но Ван и Мара меня заставляют. А ещё Рут. Они говорят что без этого малышке Ами будет плохо. Но я не прошу монетки просто так! — доверительно продолжал Лука, — я предлагаю помощь взамен. И многие соглашаются. Поэтому я всегда приношу больше монеток чем все остальные. — Лука расцвёл в улыбке. — А у тебя, сестрица, глаза совсем как небо! Я таких ни у кого не видела!