Мой палач
Шрифт:
– Эйви Морисон, забудьте все, что недавно произошло, – быстро заговорил он, когда наша лошадь ступила на подвесной мост. – Я не отказываюсь от сказанных тогда слов и с удовольствием продолжил бы начатое. Однако вы и дальше остаетесь заключенной. Я не позволю вам сбежать, и если придется привести приговор к исполнению, то без зазрения совести сделаю все, что от меня потребуется.
С каждой секундой его шепот расслышать становилось все сложнее. Гул людских голосов постепенно нарастал. В Шигарде кипела жизнь, впрочем, как и всегда. Туда-сюда сновали городские жители, пробегали перед самой лошадью, заставляя нас останавливаться. Можно было слезть и пойти пешком, но Тиррен не собирался этого делать. Мы ехали по узким улочкам, иногда сворачивали
Я рассматривала знакомые виды, и сердце сжималось в болезненном спазме. Воспоминания прошлого тяжестью отдавали в груди. Мне пришлось коротко выдохнуть и сжать челюсти, чтобы отвлечься, настроиться на ближайшую борьбу и не думать о том, что меня ждет в будущем. Теперь появился новый страх. Здесь меня определенно поведут на суд, вынесут приговор официально, с длинным зачитыванием обвинений, совсем не так, как это было в Тервиле. В этом городе все дела проходили именно таким способом.
Внезапно Тиррен громко свистнул, потянул поводья на себя, заставляя лошадь остановиться. Я подняла взгляд и охнула, заметив восстановленный храм. Огромное здание тянулось вверх, на несколько этажей превышая то, старое. От обгорелого предшественника остался только фундамент и маленькие постройки по бокам. Все остальное выглядело новым, красивым, из красного камня, словно в напоминание о случившемся. Храм, казалось, благодаря своим узеньким окошечкам наблюдал за снующими мимо него людьми, выискивал виновника, который непременно однажды должен появиться у его массивных ворот.
Мужские руки подхватили меня за талию, сняли с лошади. А я не переставала смотреть на обновленное здание. Даже без применения магии появились воспоминания, которые мне так хотелось забыть. В голове должны жить только приятные моменты, особенно об умерших, чтобы радоваться, что они появились на моем пути, присутствовали, украшали каждый день. Не стоит очернять свет их улыбки горестными мыслями.
Тиррен обошел меня и загородил обзор на храм. Он прищурился, о чем-то задумался, а затем завел мои руки назад и связал их, скорее всего, страшась повторения предыдущей попытки залезть мне в голову.
– Эйви Морисон, встаньте туда, где начались воспоминания, которые отразились в омуте памяти, – четко и очень ровно проговорил палач, развернув меня к себе лицом.
Наверное, в моих глазах отразился весь набор эмоций, который я испытала в тот ужасный день из далекого прошлого. Дышать стало трудно. Я сжала челюсти, с трудом сглотнула и с мольбой посмотрела на мужчину.
Казалось, сейчас прозвучит просьба, Тиррен вот-вот повторит сказанное более мягко, однако его губы превратились в тонкую линию, едва он взглянул на находившегося возле нас стражника. Палач опустил руки мне на плечи и повел за собой. Он останавливался в разных местах, слегка приседал, внимательно осматривал окружение. Не сложно было догадаться, что мужчина сравнивал все с тем, что увидел пару дней назад в той дымке.
В какой-то момент маг кивнул, соглашаясь с какими-то своими мыслями, переместил меня в определенную точку и аккуратно сжал мое плечо. Послышался скрежет камней, появилось холодное прикосновение к вискам, и я в одно мгновение перенеслась в прошлое.
– Следите, чтобы никто не попался нам на пути, – откуда-то издалека донесся голос Тиррена, но это уже было не важно…
– Мамочка, – звонкий смех Лилии отвлек меня от странных мыслей.
Я опустила взгляд на свои пальцы, между которыми удерживала зеленую ткань, которую собиралась купить. Но мое внимание привлекла дочурка. Четырехлетняя малышка, перепрыгивая с одного камешка на другой, оказалась возле меня и обхватила ручками ногу, с трудом сдерживаясь, чтобы в ту же секунду не рассказать все, что недавно увидела.
– Она… – начал было говорить только подошедший Рэмми.
– Слишком рано, – мое плечо больно сжали, однако на нем не лежало никакой руки. Да и голос вроде бы принадлежал…
– Там мы видели фанан! – радостно заверещала Лилия, подпрыгивая на одном месте, отчего ее кудряшки, заплетенные в хвостики, забавно пружинили. Солнечные лучи играли в ее волосах, заставляли маленькую головку блестеть, делая из этого человечка настоящее чудо из чудес.
– Фонтан, малышка, – присел возле нее Рэмми, однако дочурка не собиралась сейчас запоминать правильное произношение нового слова.
В ее глазах горели искорки, ей не терпелось поделиться новыми впечатлениями, которые она получила, пока меня не было рядом.
– Мама, еще… – она начала чуть ли не задыхаться от восторга, – я увидела алтиста. Бзлячего, – добавила Лилия, но нахмурилась. – Бязячего! И у него вот такая шапка. Мама, мама! – затопала она ножками, указывая пальчиком на множество маленьких искорок, появившихся возле массивных ворот.
Туда начали стекаться люди. Подобные храмы присутствовали в каждом городе, и мы не раз бывали в Тервильском. Однако этот отличался от остальных. Его построили на источнике, связующем реальный мир с магическим. И если перекрыть к нему доступ, то миамы полностью исчезнут. Я часто задавалась вопросом: почему соединяющая два зависящих друг от друга мира воронка находится только здесь, почему нет иных проводников, каких-нибудь связующих нитей? Только из этого храма исходили пустые магические потоки и возвращались обратно, обогащенные самой жизнью. Это место – центр нашей империи. Поэтому Шигард превратился в огромный город и стал столицей.
Арочный вход уже начал блестеть разными цветами, привлекая внимание окружающих. Миамистры специально призывали людей посещать их храмы. Это был взаимовыгодный обмен. От количества присутствующих зависел объем магического всплеска и раскрытие воронки на ближайшие десять дней. Все храмы империи связывались воедино, в них, словно по устью реки, направлялись волны, которые через пару секунд возвращались обратно. Именно поэтому послушники миамистра каждый раз устраивали восхитительное представление, чтобы появился дополнительный интерес прийти в храм и понаблюдать за завораживающими возможностями их миамов. Именно из-за моих рассказов об их выступлениях муж настоял на этой поездке, желая увидеть и в то же время показать Лилии.
– Рэмми, мне осталось только расплатиться, – посмотрела я на супруга. – Идите пока без меня. Там возле входа справа будет лестница на второй этаж, ее не сложно обнаружить. Поднимитесь по ней и не заходите далеко. А я еще выберу пару кружев и очень скоро присоединюсь к вам. Иначе потом не будет времени.
– Люблю тебя, – поцеловал меня в щеку Рэмми и взял Лилию на руки, а затем торопливо зашагал в сторону храма.
Я на пару секунд задержала на нем взгляд, потом снова вернулась к зеленой ткани, собираясь уже поговорить с продавцом и обсудить цену. Однако стоило мне поднять голову, как события начали лететь перед глазами с ошеломляющей скоростью. Там появилось лицо пожилого мужчины, его протянутая рука с монетами, три медяка, падающие мне в ладонь, и мой испуг. Видение… А в следующую секунду я с полной уверенностью, что сейчас произойдет взрыв, пробиралась к храму, расталкивая бежавших навстречу людей.
Вдруг все остановилось, даже я почему-то не могла пошевелиться. В носу защекотало от запаха дыма, но это был лишь маленький отголосок. Узкие окна храма почему-то хорошо освещались изнутри, хотя обычно выглядели черными мрачными полосками. Меня тянуло сделать шаг вперед, продолжить движение, отодвинуть стоявшую передо мной женщину, однако тело находилось в оцепенении.
В районе висков зародилось леденящее покалывание. Этот холод окутал сознание, начал распространяться по венам. Появилась возможность двигаться, однако мною словно управляли, вели не вперед, не к храму, а в совершенно противоположную сторону. Изо рта не вырвалось ни звука, хотя я пыталась запротестовать, возразить, закричать, в конце концов. Там Лилия, там Рэмми…