Мой папа - Дед Мороз
Шрифт:
Улыбнувшись дрожащими губами, Нелли стянула свитер, шикарные кашемировые брюки и белье. Подошла к зеркалу. В мигающих новогодних огнях она себе казалась почти красивой. И даже грудь… на месте которой теперь был имплантат, не портила этой картины. Все же хорошо, что она решилась сделать тату. Рисунок поглотил шрамы. Может быть, она бы даже смогла понравиться какому-нибудь мужчине… если бы решилась предстать перед ним вот так. Без одежды. Удивительно, но когда Нелли узнала о том, что в ее груди обнаружена опухоль, в первую очередь она волновалась
Нелли коснулась холодными влажными пальцами одного полушария, плавно скользнула к другому. Ей сделали идеальную пластику. Деньги родителей сыграли свою роль. Но это не помогло ей избавиться от неуверенности. Не помогло…
Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон. Нелли вздрогнула, отступила на шаг от зеркала и, заставив себя отбросить прочь грустные мысли, поспешила на звук.
– Нелли? Привет. Я тебя не отвлекаю?
– Надя? Нет… Нет. Ты что-то хотела?
– Да, слушай, тут такое дело… У меня есть сосед. Хороший парень. Отец-одиночка. Там все сложно, у ребенка диагностировали лейкоз. Провели трансплантацию костного мозга. Я его еще в областной наблюдала…
– Ага, ну, а я-то чем могу помочь?
– Можешь его глянуть?
– Я?
– Ну, конечно. Кто у нас гематолог-онколог? Мне нужна твоя консультация.
– Ну… ладно. Ты-то и сама не хуже меня разбираешься, я…
– Хуже, Нель, хуже. Это не моя специализация, как ни крути. Я его бы кому-то узкому хотела показать. Сама понимаешь.
– Так у него подозрение на рецидив?
– Вот обследуем и узнаем. Пока только температура и общая слабость. Что вполне может быть на фоне ослабленного иммунитета, после трансплантации. Хотя здесь тоже все под вопросом. Костный мозг отлично прижился, и никаких проблем до этого не было.
– Да, уж… Сколько хоть времени прошло после операции?
– Практически год.
– А что говорят педиатры? Его показывали?
– Ох, ты же знаешь, что они говорят, если ребенок на учете у врача-онколога. Сразу туда и шлют. Стрелочники. Даже разбираться не стали.
– Уроды. Ладно. Ты мальчишку приводи. Глянем завтра. Или… ты на больничный?
– Нет-нет! Илья… Савельич настаивал, но… не хочу пользоваться его благосклонностью.
Нелли кивнула, как если бы Надежда могла ее увидеть. Да уж… Она могла понять Соболевскую, как никто другой. Нелли сама здорово с этим намучилась. С благосклонностью. Ведь каждый считал своим долгом выслужиться перед ее отцом. Завысив Нельке оценку или освободив от обязательной для всех отработки. Свое право учиться на равных условиях со всеми остальными ей приходилось отстаивать с шашкой наперевес. Не то, что у нее это получалось.
Тяжело вздохнув, Нелли отложила трубку и пошла в ванную.
От дома Протасовых до дома бабки, который находился всего в трех кварталах, Илья добирался около часа. Пробки. Он забыл, как это, когда от одного светофора до другого едешь добрых полчаса. В Тель-Авиве такого не было. Как не было снега и мороза. А он соскучился. Не по пробкам. По снегу. Было так здорово, подставив небу лицо, как в детстве ловить ртом снежинки. Он скучал по зиме. Так скучал. Но никогда еще зима не приносила ему столько счастья!
– Илья, немедленно иди в дом! Не то простудишься!
Не веря себе, Илья оглянулся и, громко-громко рассмеявшись, послушно побрел к подъезду. Преодолел три пролета и вошел в заботливо распахнутые двери.
– Разбойник, - стряхивая снег с его волос, бормотала бабка, - смотри, какие сосульки! Или ты не знаешь, что тебе нельзя переохлаждаться?
– Да что же мне будет? – удивился Илья, приседая, чтобы почесать за ухом выбежавшую его встречать болонку.
– Артрит!
– Ба…
– Ммм?
– Мне тебе кое-что рассказать надо.
Цепкий взгляд Сары Соломоновны впился в лицо внука. Высохшая рука метнулась в сторону кухни:
– Иди. Поешь и расскажешь. Только руки не забудь вымыть.
Криво улыбаясь, Илья последовал в старую кухню. Помыл руки, растирая чуть припухшие горячие костяшки веселеньким полотенцем с рождественским орнаментом. Нет… он не станет унывать.
Внимательно следя за внуком, Сара Соломоновна накрыла на стол и, подперев щеку кулаком, скомандовала:
– Ну, теперь говори!
Илья задумчиво перемешал ложкой наваристый суп. Чуть повел плечом, как делал всегда, когда был взволнован.
– Я узнал, что у меня есть сын. Маленький. Чуть больше года. – не стал ходить вокруг да около мужчина.
– Вот тебе. А до этого, игде тебя носило?!
– Да вот… Где-то. Не знал я, что…
– От этого самого дети родятся?
– Ба… - поморщился Илья.
– Я тогда в растрепанных чувствах был. Ты же знаешь, что после смерти Леи я... В общем, это была случайная связь.
– Ну-ну…
– А вот теперь узнал про Эльфа…
– Эльфа?!
– Костю. Его зовут Костя, но Надя называет ребенка Эльфом. Ему очень идет это прозвище, правда.
– Костя – хорошее имя.
– Да… И он… Чудесный малыш. И так на меня похож! Вылитый я, представляешь?
– Ну, это не страшно. Лишь бы был здоров, – отмахнулась Сара Соломоновна, как если бы ее внук выглядел как черте что.
– А что же мать говорит? Ну, эта Надя?
– Пока ничего. Она не знает, что я – отец.
– И что же… это у нее хобби такое – рожать от кого не попадя? – удивленно вскинула брови старуха.
– Нет-нет! Что ты… Надя чудесная! Просто в тот момент мы оба находились в отчаянии. Она тоже врач. И в ту ночь… потеряла пациента.
– А ты ее и утешил. Вот сколько тебе раз повторять – носи в кармашке презервативы!
– Ба! Мне не пятнадцать.
– А ведешь себя, как подросток. Впрочем, ладно. Что уж теперь?
– Действительно.
– И каков ты имеешь план?
Илья отставил опустевшую тарелку и пожал плечами: