Мой папа – саам

Гаврилова Наталья

В Дроздовке я услышала историю о Мари-Мэхкэл. Папа с отчимом и братьями всегда очень смеялись, вспоминая его. По имени понятно, что это саам. Мари – Мария так звали его официальную

жену. А он Михаил – Мэхкал. Машин Миша, если перевести. Он плохо ездил на лыжах. Странно, но так они рассказали. Он с трудом подъезжал на к селу, съезжал с горки к дому. Зимой в тундре всегда ветер. Он показывал на вихрящийся снег и говорил: «Вот как я быстро приехал! Аж ветер поднял вокруг»! Еще он не умел играть на гармошке, но брал её в руки, растягивал меха, нажимал на кнопки и пел всё что придёт в голову. Как любят делать маленькие дети. У него было две жены. В одном селе и в другом. Папа говорил, что он был маленький, с повреждённым глазом (тундра место опасное) и не отличался красотой. Но у него было несколько детей в каждой семье. И он их всех кормил.

«Люблю жену Мари. И жену Лену тоже люблю» – пел Мари Мэхкал, растягивая меха гармошки.

Я стараюсь не думать об этих «высоких взаимоотношениях». Но то, что один мужчина кормил столько человек в суровых условиях Крайнего Севера говорит о его сильном характере. Дети в любом сообществе – это продолжение жизни, условие его выживания.

На побережье папа собирал золотой корень – родиолу розовую – краснокнижное растение. Знал где она растёт. Аккуратно собирал, так чтоб полностью не разорять. Понимал, что у нас всё растёт очень медленно. Корень он высушивал и любил понемногу грызть. Всегда давал мне. Я тоже для профилактики его грызла. Очень терпкий и вяжущий. Тоже хотела знать места роста родиолы, но так у него и не узнала. За всей суетой забываешь, что всё не вечно.

Нам часто говорят, что мы городские и какой может быть разговор о традиционном природопользовании. Но я знаю наших саами городских, которые ставят на дачах куваксу (чум) и целые выходные проводят на рыбалке. И женщины наравне с мужчинами.

И я и сестра мы очень сожалеем, что мало знаем об этом. Мало расспрашивали папу о той жизни. Когда я решила, что начну его расспрашивать и что-то записывать было уже поздно. Мысли его путались. Повседневные обыденные действия совершал по привычке. Даже кроссворды, которыми он пытался заставить мозг работать, больше не разгадывались. Я упустила это время.

Конец ознакомительного фрагмента.