Мой парень дышит огнём
Шрифт:
Кстати, откуда кофе?
Я потянула носом и поняла: пахнет из коридора. Божественно, как я люблю – запах кофе по утрам способен разбудить меня быстрее, чем даже сообщение от старосты о предстоящей проверочной по артефакторике.
Внимание, вопрос: кто в моём доме варит кофе? Я-то в спальне, да и вообще не умею. Остаётся… э-э-э… Кто?
Вопрос на миллион, и я решила, что он стоит того, чтобы вытащить себя из кровати. Только надо сначала солнце потушить, а то аж бесит! Но с этим я быстро справилась – в смысле, прохрипела домботу приказ закрыть ставни. Тупой он у меня, не понимает, когда хозяйке плохо. Или опять связь с медботом потерял. Надо бы в нём покопаться… как-нибудь в другой раз.
Спальня тут же погрузилась во тьму, и я на ощупь, натыкаясь то на тумбочку, то на туалетный столик, то на платяной шкаф, выбралась в коридор. Там снова пришлось зажмуриться, потому что от солнца мой дом буквально сиял. Ещё и птицы орали. Мне и так было плохо, а они надрывались, счастливые ещё такие! Давно хотела пугалки для них в саду поставить, но руки не доходили. Сегодня же займусь.
На кухню я добралась, держась за стену, тоже на ощупь, разок столкнувшись с дверью и буфетом. Если это похмелье, то я точно вчера отжигала как в последний раз. Интересно, обезболивающие у меня вроде есть? Если да, то где?
Кухня у меня была большая. Это минус. Зато её можно было обозвать столовой, что я и делала – и это плюс. А что? Я всё равно не готовила, разве что кофе себе могла сварить, но ленилась и заказывала из ближайшей пекарни вместе с булочками. Заодно можно было с курьером поболтать, он милаха. Вихрастый такой блондин, я всё думала, стоит его как-нибудь попросить остаться или ну его?
Сейчас кофе стоял на столе. Не в картонной одноразовой кружке, а в моей любимой – чёрной, с рисунком-единорогом, который неуловимо похож на меня по утрам – такой же всклоченный и злой. Пьёшь – и он меняется, становится милым и симпатичным. Прямо как я.
М-м-м, ещё и взбитые сливки с кокосовой стружкой сверху – красота! Я вдохнула поглубже горько-сладкий аромат, сделала глоток и не смогла сдержать стон удовольствия. Кофе был не просто вкусным. Он был божественен! О, это тонкая, сложная гармония молока и моего любимого сорта зёрен с Островов и капелька фисташкового сиропа. Господи ты боже мой, откуда у меня на кухне такое чудо?
Только сейчас до меня дошло, что на плите что-то шкворчит, а рядом стоит длинный силуэт, вроде бы мужской, и сноровисто орудует лопаточками сразу на двух сковородах, прямо как заправский шеф-повар.
Щурясь от света, я присмотрелась.
У плиты действительно стоял парень, красиво облитый солнечными лучами. Рыжий, высокий, худой, в моём халате с единорогом и стразами. Поверх был мой же фартук, розовый, с котиками. Смотрелось убойно, а сверкало вообще крышесносно. Лицо парня я как следует разглядеть не могла – перед глазами всё ещё плыло после вчерашнего – но поняла, что кофе мне приготовил именно он, а сейчас, похоже, был занят завтраком.
Ничего себе! Я что, баристу вчера в баре подцепила? Или сразу повара?
И, зараза, ведь даже как зовут не помню! Вдобавок, сижу тут, как лахудра, в пижаме. Мда. Надо спасать положение, вон как он кофе готовит. А то разочаруется сейчас во мне и больше не придёт. Ай-ай-ай, такой нужный человек для артефактора, мы ведь без кофе никуда, можно сказать, колдуем только с ним. Эля, ну-ка давай, включи харизму, объясни ему, что красота с утра вообще не главное.
Я протёрла глаза и отсалютовала кружкой.
– Спасибо! Кофе обалденный.
Парень молча посмотрел на меня. Мда, с харизмой у меня по утрам не очень. С другой стороны, он ещё не сбежал, значит, есть шанс.
Я встала, подошла к раковине, помыла кружку. Попыталась вспомнить, где у меня сушилка. Не смогла, поставила мокрую кружку на разделочный столик. Вроде как так и надо.
– Кстати, мой халат тебе идёт, я заценила.
И любой бы заценил: вблизи парень выглядел очень брутально. Или нет – сурово. Вот, отличное слово. Высокий, мой взгляд ему в ключицы упёрся, когда я подошла – не вплотную, разумеется, а то правда сбежит. Вряд ли я после бурной ночи – у нас же была бурная ночь? – пахну розами.
М-м-м, какой он худой, аж до болезненности. Наверное, на диете сидит. И лицо такое – ух! Я почему-то решила, что если он не бариста, то наверняка военный.
Или нет? Волосы у него были насыщенного оранжевого цвета, почти как в детских мультиках. Точно не военный, им нельзя краситься. Это же у него не свой?..
– Слушай, прости, пожалуйста, но кому-то надо это сказать. Мне не то чтобы неловко, просто я не помню…
Тут парень как-то так повернулся, что на свету сверкнула чешуя.
Че-шу-я.
Твою мать!
Сердце ухнуло в пятки, а мой взгляд заметался, подмечая и вертикальные зрачки, и острые уши, и, чтоб её, чешую на шее. А ещё стальную полоску ошейника-ограничителя в вороте халата.
– Ты дракон! – прохрипела я и отшатнулась, сжимая защитный амулет, который никогда не снимаю. Вот примерно ради такого случая.
Дракон не торопился меня пожирать – или что они делают с молодыми ведьмами? Он поднял брови, тоже рыжие, и хриплым голосом, в котором мне послышался треск пламени, произнёс:
– Да, хозяйка.
Тут на плите что-то зашипело, дракон снова подхватил силиконовую лопатку и отвернулся. А я опустилась на пол – захотелось мне вдруг посидеть, знаете ли. Ноги держать перестали.
У меня на кухне дракон. У меня на кухне дракон. У меня на кухне дра…
Спокойно, Эля. Он тихо-мирно готовит.
Дракон. Готовит. Это как вообще?
Ну, как-то так.
Я сглотнула и, сжимая амулет, который почему-то молчал – или опасности не было, или дракону он не помеха – выдавила: