Мой преданный враг
Шрифт:
Это было красиво. Красиво и устрашающе. Мне тоже хотелось так уметь. Чтобы и мой меч менял форму, а металл заостренного клинка оглушающе звенел, разрывая полотно окружающего мира. Учитель нападал, атаковал, уходил от ветра и в то же время защищал и уничтожал. На мгновение мне даже показалось, что он не удержит стихию, но мужчина продолжил ловко танцевать с двуручным мечом, не замечая его тяжести, ведь ветер делал любой клинок легче.
В какой-то момент все прекратилось. Мистер Горан в последнем рывке взмахнул двуручником и ударил острием в снег. Выпрямился, тяжело дыша, смахнул со лба взмокшие пряди
— Нравится?
— Не то слово! – с искренним восторгом ответила, больше всего на свете желая научиться так же.
— Бег очищает сознание, бег – первый шаг к тому, чтобы призвать Оросса.
Намек был понят. Впрочем, говорить ничего не стала, с тем же восторгом наблюдая, как учитель вновь изменяет форму двуручника. Сперва меч охватил уже знакомый свет, а в следующее мгновение в руке мужчины возник крепкий магический щит.
— Попробуй ударь! — неожиданно предложил он, взмахивая свободной рукой. В тот же миг с его пальцев сорвались зеленые искорки, мигнули и помчались ко мне. Я не уловила того момента, как ощутила в правой руке знакомую тяжесть собственного меча.
Просить дважды не пришлось, тело плавно перетекло в боевую стойку, и я без малейших колебаний сделала режущий выпад.
Меч задрожал в моих руках, нагрелся, но даже не оцарапал щит.
— Это и есть сила духа ветра? — с восхищением спросила у учителя
— Да, — он вдруг нахмурился и убрал оружие. — Пока с показными выступлениями хватит, идем обратно в дом, ты замерзла.
Замерзла? Мне наоборот казалось, что вся горю. Восторг и эмоции бурлили во мне так сильно, что я просто не ощущала холода. Более того, меня настолько воодушевило увиденное, что даже ежедневная обработка «последствия турнира» не могла испортить моего приподнятого настроения.
— Думаю, тугую повязку можно уже не накладывать, — через время обрадовал меня учитель, когда мы вернулись домой.
Он скептически осмотрел мое ранение, осторожно провел толстым слоем мази по длинному ярко-алому шраму, после чего сказал:
— Опускай рубашку и займемся тем, что ты так хотела.
Тем, что я так «хотела», оказалось очищение. Когда нельзя ни думать, ни говорить, ни двигаться. Мне постелили на дощатый пол коврик и велели сидеть, подобрав под себя ноги. Поза была крайне неудобная, и каким образом можно было очистить сознание, когда затекают ноги, я мало представляла.
— Тебе надо найти такое место, которое станет твоим домом концентрации силы, — голос наставника раздавался все тише. – Туда, куда ты сможешь сбегать в случае эмоциональной или физической боли, оно даст возможность абстрагироваться…
Было бы неплохо. Вот только найти такое место у меня пока что не выходило. «Темный бог, я ведь не должна думать!» Глубоко вздохнула, нервно повела плечами и постаралась расслабиться.
— Когда ты найдешь свое особенное место, то сможешь даже покидать собственное тело. Однако сейчас необходимо научиться контролировать эмоции и сознание. Для этого надо погрузиться в свое самое дорогое воспоминание, туда, где ты по-настоящему была счастлива…
И почему-то вдруг почудился аромат трав, свежеиспеченной сдобы и чего-то до боли знакомого.
— Там, где твоя душа
Перед глазами всплывает небольшая комнатка. Мне пять. Я сижу у бабушки на коленях. Этот запах… это ее запах, так всегда пахла бабушка. За окном зима, но здесь, в этой холодной комнате, меня уютно обнимают морщинистые теплые руки любимого человека, гладят по ладошке, и голос с легкой хрипотцой шепчет на ухо очередную сказку. Здесь нет боли и тяжести мира, здесь я счастлива, здесь мое детство.
На столе клубок нитей и спицы, бабушка предпочитала спицы, хотя учила меня вязать и на крючке. Рядом лежит мой первый, самостоятельно сплетенный браслет, тот самый, который я отдала Далиону и который в итоге все равно вернулся ко мне.
«Мне уютно и тепло, не хочется уходить, а мама все настойчивее зовет к столу. Я с любопытством тянусь к нитям и спрашиваю:
— Бабушка, а почему ты называешь их небесными?
— Потому что по легенде волшебные нити принадлежат богам, а как известно, боги живут на небесах.
— Как же тогда клубок попал к тебе? – я стала крутить его в руках, чувствуя, что бабушка пытается распутать мои волосы, видимо, чтобы заплести косу. Мама всегда ругается, что хожу с вороньим гнездом на голове, и больно дергает, пытаясь его привести в надлежащий вид, а вот бабушка очень мягко расчесывает, мне даже нравится.
— Он издавна передается в нашей семье по женской линии.
— И не заканчивается? – искренне удивилась я.
— Им просто никто никогда не пользовался, — тихо проговорила бабушка, — пока на свет не появилась ты…
— Почему?
— Это ведь волшебный клубок, который ждал, когда родится его хозяин.
— Хозяин? – я ловко развернулась в бабушкиных руках. – Я волшебница?
— Да, Кори, когда-нибудь обязательно ею станешь, потому нити и откликнулись на зов, ведь раньше они спали…»
Я медленно открыла глаза, понимая, что совершенно забыла этот разговор, как забыла и о том, что дважды слышала в школе бабушкин голос. А бабушкин ли? Ведь у нее был нулевой уровень магии, лишь заговоры и молитвы, а с ним невозможно вернуться обратно. Зачастую духами становятся сильные маги. Тогда чей я слышала голос? И почему только сейчас вспомнила?
Перевела взгляд с потолка, замечая рядом на прикроватной тумбочке одиноко горевшую свечу, что силилась разогнать густой бархатный сумрак комнаты. Я лежала на кровати, а рядом сидел Нэрдок, в желтых глазах которого отражался отблеск пламени.
— У тебя вышло, Кори, — с гордостью сообщил наставник. – Ты нашла свое место! Притом невероятно быстро для первогодки. Впрочем, от тебя я другого и не ожидал.
— А какое ваше место? – мне вдруг стало любопытно. – Куда вы уходите?
— В задворки своей памяти, — медленно проговорил мистер Горан, как всегда уходя от ответа. — И когда-нибудь я обязательно возьму тебя с собой…