Мой призрачный рай
Шрифт:
В одном небольшом зале вокзала находилось все сразу: и ожидающие вылета, и встречающие, и кассы… Тут же, за небольшой перегородкой, мы получили багаж, через пятнадцать минут, которые ушли на обозревание окрестностей. Я по-прежнему ощущала нереальность происходящего. Олесе приходилось повторять по два раза, прежде чем до меня доходил смысл сказанного.
С радостью оказалась опять на улице, когда получили багаж. Воздух мне нравился, даже казался вкусным, а вот окружающий пейзаж разочаровал сразу. Растрескавшийся асфальт с пробивающейся высушенной зеленью, гигантские кактусы, карликовые лысоватые деревья кое-где и солнце, палящее,
Олеся не собиралась унывать.
– Так, достаем головные уборы! – скомандовала она. – Иначе, пока доберемся до места, превратимся в обгорелые головешки. Я сейчас…
Она достала из сумки письмо и сунула его под нос первому попавшемуся мужчине, везшему пустую грузовую тележку, предположительно работнику аэропорта. Показав ему обратный адрес и задав несколько вопросов, получила нужное направление. Мужчина просто указал рукой, в какую сторону нам следует двигаться дальше.
– Тут недалеко, слава богу, - вернулась она, отдуваясь и обмахиваясь письмом. – Он сказал, что пешком доберемся быстрее, чем ждать, когда будет следующий автобус. Не повезло нам, только ушел…
Недалеко – понятие растяжимое. Если в комфортных условиях и налегке, то да. Хоть у нас из багажа и было всего по одной сумке, но, к тому моменту, как добрались до нужного дома, петляя и все время уточняя направление у прохожих, мы стали похожи на вареных раков.
Одноэтажное небольшое строение, на котором числился нужный нам адрес, больше смахивало на жилой дом, нежели на нотариальную контору, чем, по сути, и являлось. Веранда с плетеными креслами, какие-то вещи, развешанные на натянутой между деревянными подпорками веревке. В одном из кресел сидел мужчина, курил и что-то потягивал из запотевшего бокала.
Олеся, на всякий случай, решила уточнить еще и у него, по адресу ли мы пришли? Он активно закивал головой и что-то затараторил, показывая на дверь. За дверью оказался тесный и темный коридор, и которого вели четыре двери, по две с каждой стороны.
– Нам сюда. – Олеся толкнула первую дверь слева.
Комната, в которой мы оказались, не сильно отличалась от коридора размерами. Единственно, была чуть более освещена, благодаря давно не мытому небольшому окну, худо-бедно пропускающему солнечные лучи. За заваленным бумагами столом сидел дедок в очках, дымил сигарой и читал газету. Воздух до такой степени был пропитан табачным дымом, что даже глаза начали слезиться. Странно, что он курил и даже не удосужился открыть окно.
Дедок продолжал читать газету, не обращая на нас внимания, пока Олесе не надоело это, и она громко не кашлянула. Только тогда он соизволил поднять на нас глаза и посмотреть поверх очков.
Олеся бодро прошла к столу, уселась на стул и велела мне занять второй, пустовавший рядом. Она положила перед дедком письмо и превратилась в слух. Нотариус не спеша достал из конверта бумаги, прочитал их, кивнул и отложил в сторону. Затем коротко что-то спросил у Олеси. Она указала на меня и что-то ответила.
Не очень приятно наблюдать оживленную беседу, не понимая ни слова. Интересно, что бы я делала, если бы со мной не было Олеси, отлично владеющей итальянским? Хотя, в таком случае, я бы вообще вряд ли тут находилась. Скорее всего, так и не рискнула бы отправиться в путешествие. В лучшем случае, делами
Размышления на тему «если бы да кабы» прервала Олеся, подсунув мне какие-то бумаги.
– Подписывай! – велела она и стала показывать, где мне нужно оставлять свой автограф. – Объясню все потом, - прервала она готовый сорваться с моих губ вопрос. – Не переживай, тут все чисто.
В этот момент я восхищалась ее сноровкой и деловыми качествами. Что она потеряла в редакции какой-то газетенки? Это явно не ее призвание. Ей бы работать в суде или в налоговой инспекции, или еще где. С ее-то способностью вести дела! И образование она явно не то получила. Экономический факультет политеха… Из нее получился бы отличный юрист.
Дедок встал из-за стола, продемонстрировав нам довольно крепкую фигуру. Не такой он и старый, как показался сначала. Достал из шкафа связку ключей и направился к выходу.
– Пошли! – Олеся надела свою самбреру, и я последовала ее примеру, нацепив на голову бейсболку. Ее я приобрела специально в поездку, решив, что такой головной убор больше подходит моему спортивному типу одежды. Для путешествия я выбрала трикотажное платье выше колена. В нем удобно, и, главное, оно не мнется. Правда жарковато немного, я чувствовала, как местами оно стало мокрым. Зато, ногам было комфортно в открытых сандалиях на плоской подошве. Как Олеся передвигается на шпильках по колдобинам и впадинам неровного тротуара, по которому мы спешили за семенящим впереди дедком, я старалась не думать. У них тут все пешком ходят что ли? Да нет, вроде и машины есть. Я огляделась по сторонам и специально зафиксировала тот факт, что есть проезжая часть, по которой периодически проезжают машины, сигналя пешеходам.
Я чувствовала, как постепенно выдыхаюсь, особенно когда дорога превратилась в узкую тропинку и повела в гору, оставляя жилую часть города за спиной.
– Долго нам еще идти? – поинтересовалась я у Олеси.
– Заметь, я тоже тут впервые, - повернулась ко мне красная она.
Только тут я сообразила, что на своих каблуках устала она гораздо сильнее меня. Да и сумка у нее была потяжелее. Ответить я не успела, она обратилась к провожатому.
– Скоро придем, - опять повернулась ко мне Олеся, выслушав ответ дедка. – Дом на отшибе, возле самого моря. Купаться можно будет каждый день, - с воодушевлением закончила она.
Мне эта новость тоже придала сил. Сейчас бы окунуться в освежающую водичку и на время забыть обо всем, смыть с себя усталость путешествия.
Наконец, тропинка вывела нас на небольшое плато между двумя утесами. Плато было покрыто каменистой почвой. Пробираться к нему нам пришлось через заросли колючек. Пока Олеся доставала колючки из моих волос, а я из ее, нам было не до осмотра местности. А посмотреть было на что, как я поняла чуть позже.
Пока я снимала колючки с платья, Олеся разговаривала с провожатым. Я даже не прислушивалась, злясь на себя, что поперлась на этот остров, на судьбу, что покинула мне это испытание, короче, на все на свете. Я проклинала всех и вся, когда поняла, что Олеся обращается ко мне: