Мой пушистый фамильяр
Шрифт:
Погрузившись в свои переживания и в библиотечные свитки, я и думать забыл о преступнике, который так мешал нам по дороге. Но отец о кем помнил. Вожака разбойников доставили из замка Вартофенасия и в тот же день допросили. Я присутствовал при этом допросе. Неприятное было зрелище, хоть и обошлось без кровопролития.
Когда вожак узнал, кто скрывался в теле монстроида, он побелел и безо всяких пыток выложил все, что знал. Только вот знал он немного. Пересказал практически то же самое, что и гном говорил. Пришел, мол, человек в черном плаще, лицо капюшоном скрыл, пообещал большие деньги — очень большие! — за поимку монстроида. Ведьму приказал убить и ее голову ему доставить. Обещал доплатить столько же, если монстроид будет взят живым, поэтому и пытался вожак зверя обездвижить с помощью заклинания оцепенения, а не стрелами нашпиговать. А ведьму не пристрелили сразу потому, что красивая она девка оказалась, захотелось им с ней поразвлечься. Никто же не ожидал, что они на такое яростное сопротивление наткнутся. Дело-то простым выглядело.
Отец выслушал показания с брезгливой гримасой, а потом приказал разбойника казнить. И ушел, не слушая воплей приговоренного.
Мне тоже было противно. Семеро крепких мужчин, воинов и магов, выступили против одной хрупкой девушки, и никому из них не показалось это подлым и низким. Деньги застили все.
Я ушел следом за отцом, не сказав этому бандиту ни единого слова. Но за казнью проследил. На всякий случай. Чтобы точно знать, что еще на одного мерзавца на свете стало меньше.
Поиски неведомого мага успехом не увенчались. Да я и не особо надеялся. Если уж меня за целый год не нашли, хоть и знали, что я жив, то что говорить о маге, о котором никому ничего не известно.
А он пока затаился и ничем себя не выдавал. Ни покушений новых на меня не было, ни странных событий типа поднятых зомби. Можно было подумать, что маг сдался и решил прекратить свое преследование. Но мне в это верилось слабо.
Накануне бала отец вызвал меня к себе. Шел я к нему нехотя. Догадывался, о чем будет разговор. Ссориться с отцом мне не хотелось. Но и жениться я не собирался. Точнее, собирался, конечно, но только на иномирной рыжей ведьме, а не на иностранной принцессе.
Я вошел в кабинет отца, поклонился вежливо:
— Вызывали, ваше величество?
Отец поморщился:
— Прекрати. Не на приеме.
Прошелся по кабинету, постоял у окна. С мыслями, видимо, собирался. Наконец, повернулся ко мне и указал на кресло у стола:
— Сядь.
Я послушно опустился на бархатное сиденье.
Как все-таки хорошо, когда ты можешь нормально сесть и вытянуть ноги, а не цепляться за спинку стула, изображая из себя курицу на насесте! До сих пор радуюсь такому простому действию!
Я сейчас вообще многому радуюсь из того, на что раньше и внимания не обращал, считая это обычным и естественным. Например, тому, что ем с помощью вилки и ножа, а не вылизываю тарелки языком и не рву мясо зубами. Такие простые, но важные радости, о которых люди обычно не задумываются. А для меня сейчас вся жизнь — один большой праздник.
Если б еще и Василинка со мной была, я вообще был бы счастлив до безумия.
Впрочем, нет, до безумия не надо. Просто — счастлив.
— Сын, ты уже взрослый, — начал отец, и я поморщился: точно, сейчас начнет говорить о моей ответственности перед страной, о том, что мне нужно подумать о наследнике, которого необходимо не только родить, но еще и вырастить, и воспитать правильно, поэтому надо с этим делом поторопиться. А для этого мне нужно жениться, а для женитьбы нужно выбрать невесту, а для выбора невесты нужно познакомиться со всеми принцессами. А для знакомства с принцессами нужно пойти на бал… Нужно, нужно, нужно…
Для рождения наследника нужно только одно: найти Василинку. И после этого все само по себе сложится. И уговаривать меня не придется, сам галопом под венец помчусь, крепко невесту за руку держа, чтоб не вырвалась и не передумала в последний момент.
Но разве отца убедишь? Привык, что все всегда по его слову творится. И не думает, что у кого-то может быть иное мнение.
— Ты должен понять, что не все в жизни происходит так, как нам хочется.
О, да. Это я как раз понимаю. Вот я сейчас совсем не хочу здесь сидеть и слушать очередную отцовскую проповедь. Но ведь сижу. И слушаю.
— Ты — будущий король. А король не может быть холостым. У страны должна быть королева. Я устал править. Да, я еще не стар, но ты сам знаешь, здоровье меня подводит. Поэтому я готов в любой момент передать тебе корону. И помочь на первых порах. Управлять государством не так-то просто.
Я вдруг понял, что сижу с полузакрытыми глазами и киваю на каждое слово отца так же, как кивал Персен, когда его отец делал ему внушение. И тоже, как и он, напоминаю игрушечного болванчика.
— Что ты от меня хочешь, отец?
— А ты не догадываешься? — жестко спросил он. — Я не смогу короновать тебя, пока ты не женишься. Так что завтра ты должен выбрать себе невесту.
— Отец, я не спешу короноваться. Я еще слишком молод для такой ответственности. Я вполне могу подождать еще пару десятков лет, — я встал и наклонил голову в вежливом поклоне. Да пошла она, эта власть, если ради нее я должен всю жизнь жить с нелюбимой женой, постоянно думая об упущенном счастье. — Если это все, то я пойду.
— Ты — можешь. Зато я не могу, — с горечью сказал отец.
— Тебе стало хуже? — встревожился я. Да, отец еще не стар. Но со здоровьем у него с детства было не ладно. Родился с пороком сердца и жил, наверное, на собственном упрямстве и на поддержке магов. Но Мерлинд однажды сказал мне, что умереть отец может в любой момент. И что волновать его нельзя. А я его последний год только и делаю, что волную. Сперва пропал, теперь вот упираюсь, не подчиняюсь его воле. Но даже ради его спокойствия я не согласен жениться на первой встречной принцессе.
— Да, — коротко ответил отец.
— Мне жаль, — я подошел к нему и взглянул в глаза. — Мне очень жаль, папа. Я очень люблю тебя. Очень. Но даже ради тебя я не могу забыть Василинку.
Отец вздохнул и неожиданно обнял меня, прижал к себе крепко, и я почувствовал себя маленьким мальчиком, прибежавшим к отцу за помощью. Забытое, но приятное чувство. Давно он меня так не обнимал.
— Я все понимаю, сын, — выдохнул он. — Хорошо, давай отложим этот разговор на год.
Я замер: неужели папа услышал меня? Неужели понял, как дорога мне рыжая ведьма?