Мой пылкий рыцарь
Шрифт:
— Ублюдок! Ну ничего, скоро мои раны затянутся и я наконец встану с постели. Тогда тебе не придется одной ходить по этому змеиному гнезду.
— Не старайся ради меня встать с постели, пока окончательно не выздоровеешь. Со мной все будет в порядке!
— Но ведь они уже пытались убить тебя, — возразил Рональд.
— Пытались, да ничего не вышло. А теперь, когда я узнала об их гнусных намерениях, я буду вести себя гораздо осторожнее. Скоро отец пришлет выкуп, и мы вообще покинем Бельфлер… Но вижу, что ты устал — я тебя слишком утомила своими жалобами.
— Ты знаешь, мне
— Да. Это я знаю. — Эйнсли подошла к кровати, поцеловала старика в щеку и направилась к двери. — Все будет хорошо. Не тревожься понапрасну!
— Понапрасну? Как вспомню, что эти негодяи Фрейзеры убили твою мать…
— Они скоро поймут, что в моих жилах течет не только ее кровь, но и кровь Макнейрнов. Со мной им не удастся так легко разделаться!
Стоя около узкого окна в спальне Джастиса, Гейбл наблюдал за тем, что происходит в собачьем загоне, расположенном рядом с конюшнями. В середине загона сидел Страшила и скулил тихонько и жалобно. Остальные собаки испуганно жались к прутьям. Страшила был настолько больше и мощнее остальных собак, что в первый момент, когда его поместили туда, между животными возникла свара. Гейбл видел это, но подавил в себе искушение вмешаться. Собственно говоря, он намеревался сделать это не ради пса, а ради Эйнсли. Несчастье ее любимца расстроило бы девушку, чего Гейбл никак не хотел допустить.
— Ты сам понимаешь, что это глупости, — заметил Джастис, подходя к кузену и тоже выглядывая в окно. — Этого пса растили в любви и ласке. По натуре он боец, но никогда ни на кого не набросится без причины.
— Я тоже так думаю, хотя, должен сознаться, поначалу у меня возникли кое-какие сомнения. Эйнсли и Фрейзеры ненавидят друг друга, поэтому я решил, что она вполне могла натравить на них собаку. Но зачем Фрейзерам желать смерти Страшилы? Не вижу в этом никакого смысла…
— Неужели? Но ты сам только что сказал, что Фрейзеры ненавидят Эйнсли, а она любит свою собаку.
— Значит, для того, чтобы насолить девушке, надо причинить вред ее псу? Но ведь это ребячество, а лорд Фрейзер и его дочь — взрослые люди, их высоко ценят и уважают при дворе.
— Словом, ты считаешь их выше этого? — Джастис рассмеялся и покачал головой. — Только святому никогда не придет в голову мысль о мести, кузен, а уж Фрейзеры точно не святые! Честно говоря, меня эта история совсем не удивила. Странно другое — как ты, который лучше меня знаком с ними, еще не понял, что они за люди.
Гейбл вздохнул и прислонился к стене.
— Нет, на их счет я не заблуждаюсь. По правде говоря, мне даже стыдно, что я хоть на минуту мог усомниться в Эйнсли. Более того, я убежден, что тот эпизод — лишь малая часть хорошо продуманного плана. А это не может не тревожить! Что-то происходит между Эйнсли и Фрейзерами, в этом я совершенно уверен, но не могу понять, что именно. А в их поведении я до сих пор не усмотрел ни единого намека на разгадку…
— Тогда почему ты уверен, что что-то есть?
— Какое-то смутное ощущение… Оно словно витает в воздухе. Как будто я оказался в центре заговоров и интриг, направленных хотя и не
— Ты спроси ее сам!
— Думаешь, она вот так просто возьмет и все мне расскажет?
— От тебя потребуется некоторая настойчивость. В одном я совершенно уверен — эта девушка не умеет лгать. Она может не сказать тебе всего прямо, но и изворачиваться не будет. — Джастис жестом указал на окно: — Если ты поторопишься, то уже в ближайшее время получишь ответы на вопросы, которые тебя тревожат.
Гейбл тоже перевел взгляд на улицу. У собачьего загона он увидел Эйнсли, которая кормила своего любимца. Рыцарь полностью разделял мнение своего кузена — Эйнсли не способна на ложь. Вопрос в том, не слишком ли горькой окажется та правда, которую она ему сообщит, подумал Гейбл, выходя из комнаты Джастиса и направляясь к загону.
Глава 8
— Ну-ну, мой бедный малыш, — ворковала Эйнсли над Страшилой, просовывая кусочки мяса сквозь прутья клетки.
— Бедный — возможно, но уж никак не малыш, — негромко заметил Гейбл, становясь за спиной девушки.
Эйнсли тихонько вскрикнула — она не слышала, как он подошел, — и кинула на рыцаря недовольный взгляд, а затем снова перевела все свое внимание на пса. То, что Гейбл стоял так близко, смущало ее. Эйнсли слишком остро чувствовала его присутствие, тепло его тела. Несмотря на то что рыцарь почти все время проводил в обществе другой женщины, ее влечение к нему не угасло. Она мечтала о нем, жаждала его, вспоминала о его поцелуях… И все это еще больше раздражало Эйнсли. Одно утешение — сам Гейбл наверняка не догадывается о ее чувствах.
— Его воспитывали как ребенка, — сказала девушка, просовывая руку и почесывая Страшилу за ухом. — Он не понимает, почему его заперли.
— Я уже сказал: если позволить ему и дальше свободно бегать по замку, это может плохо кончиться — для него. — Гейбл обвил рукой талию Эйнсли и легонько уперся подбородком в ее затылок. — Фрейзеры боятся твоего пса.
— А почему ты позволяешь делать все, что им заблагорассудится? — спросила Эйнсли, раздосадованная тем, что в ее голосе появилась внезапная теплая хрипотца.
— Они защищают свою жизнь. Как же можно этого не позволить? Конечно, я мог бы начать уверять их, что собака не представляет никакой угрозы, но, по правде сказать, было бы странно, что я так забочусь о чужой собаке. Жалобу такого рода король счел бы пустой тратой времени.
— А поскольку собака моя, многие решат, что Фрейзеры правы, настаивая на ее смерти, — печально заметила Эйнсли, сознавая, что одного имени Макнейрн достаточно, чтобы люди с презрением от нее отвернулись.
— Боюсь, что да. — Гейбл слегка коснулся губами уха Эйнсли и улыбнулся, заметив, как она вздрогнула. — Почему Фрейзеры оболгали твоего пса?