Мой Сталинград

Алексеев Михаил

Под стихотворением указана дата: 27 марта 1944 года. Мне рассказывали потом, что его автор лежал в глубокой и сырой борозде в курящейся паром черноземной украинской степи, сразу же за Южным Бугом, чуть выше города Первомайска. Санитары повернули его лицом вверх будто для того только, чтобы он в последний раз посмотрел в ясное по-весеннему, родное небо. Посмотрел широко раскрытыми, но уже ничего не видящими глазами. Документов у солдата в карманах не оказалось, так что трудно было установить

его имя. Листок же, вырванный, очевидно, в какой-то хате из ученической тетрадки, был не подписан. На нем – приведенное выше стихотворение.

Не помню, по чьему предложению – может быть, Воронцова, – но только похоронили того безвестного солдата в Семеновке рядом с могилой Игната Попова. Так и лежат они плечом к плечу: гвардии подполковник и гвардии рядовой, верные сыны России.

* * *

А вот другого командира полка Григория Михайловича Баталова война пощадила. Может быть, потому, что сам-то он не щадил себя ни под Сталинградом, ни на Курской дуге, ни на Днепре, ни в походах через Румынию, Венгрию, Австрию, Чехословакию. На войне случается и такое: кто уж очень-то боится попасть под пулю, того-то она и подстережет в первую очередь.

Баталов и сам написал книгу. В ней, между прочим, есть такие строчки, которые могут оказаться интересными не только для меня, но и для моих читателей. Г. М. Баталов рассказывает:

«В послевоенное время я учился в Военной академии им. М. В. Фрунзе. Мы изучали военные операции, участниками которых недавно были. Но теперь рассматривали их не в масштабе карты ротного или полкового командира, а в масштабе фронтов и армий, анализировали замыслы и решения их командующих, успехи и неудачи операции. И помогали нам в этом не только лекции и академические разработки по истории (теперь – уже истории) войны.

Как-то мой сокурсник, полковник, прошедший, как и я, всю войну, спросил:

– Ты на Курской дуге воевал?

– Воевал.

– На каком направлении?

– Южный фас, под Белгородом.

– Тогда прочитай эту книгу. Здесь о тех боях хорошо написано!

Я взял в руки недавно вышедший роман Михаила Алексеева «Солдаты». Фамилия автора мне ни о чем не говорила. В то первое послевоенное десятилетие появилось немало писателей, которые еще только делали заявку на имя в литературе. Но мы жадно набрасывались на каждую художественную новинку о войне. И, как правило, почти в каждой книге находили живейшие картины пережитого.

Имена К. Симонова, Б. Полевого, А. Твардовского мы знали уже давно. Но Алексеев? Что ж, посмотрим, о чем и как он пишет.

Уже первые страницы книги чем-то глубоко затронули. Вслед за рядовыми разведчиками появился решительный и строгий командир дивизии генерал-майор Сизов, заботливый

и опытный начальник политотдела полковник Демин, беспредельно преданный своему делу начальник артиллерии полковник Павлов... Было что-то удивительно знакомое в их характерах и событиях, в которых они участвовали. Я узнавал не только людей, но и места, где сражались герои романа: река Северный Донец, село Маслова Пристань, Шебекинский лес... Рассказывалось обо всем этом с такой глубокой достоверностью, с таким проникновением, что я то и дело откладывал книгу и предавался воспоминаниям. Вот Гунько, отважный артиллерист. Как он похож на Николая Савченко, прикрывшего огнем своей батареи пехоту под Абганерово! А разведчик Шахаев? Кого он больше напоминает? Сержанта Али Керимова или полкового разведчика Степана Лугового? Ну, Сизов – это, конечно, командир дивизии Лосев. В Демине легко узнать нашего начальника политотдела Г. И. Денисова. А вот командир стрелкового полка майор Баталии совсем меня смутил.

Закончив читать роман, я позвонил одному из моих друзей:

– Читал «Солдаты» Алексеева?

– Читал, – в голосе друга я уловил интригующую нотку. – Как по-твоему? Интересная книга?

– Не то слово. Не знаешь, кто такой Алексеев? Не служил ли он в нашей дивизии?

– Конечно, служил! Да ты должен его помнить. Это же заместитель редактора нашей дивизионки «Советский богатырь». А под Сталинградом он командовал минометной батареей в одном из полков нашей дивизии.

Теперь-то и я вспомнил».

Смутился же Григорий Михайлович Баталов потому, что поначалу никак не мог поверить, что под именем Григория Баталина в романе «Солдаты» выведен именно он: Григорий Баталов. Фамилию я лишь чуток, ну, самую малость, подправил...

Гвардии генерал-лейтенант Г. М. Баталов в течение многих послевоенных лет был во главе общества ветеранов нашей 72-й гвардейской (бывшей 29-й стрелковой) дивизии, которая и ныне, кажется, жива и здорова, расквартирована в Белой Церкви, недалеко от Киева. Участвовала во всех праздничных парадах на Крещатике в доперестроечные времена. Мы с моим другом Олесем Гончаром не раз посещали ее.

Теперь их уже нет, моих однополчан, – ни Гончара Олеся, ни Григория Баталова. Нету в живых уже многих других моих сталинградских побратимов. И мне остается только гадать, кто же он, тот последний из могикан Сталинграда, на коего, как на чудо, будут взирать очи пришедших на эту горькую и самую сладостную землю после нас, те, кому суждено нести ее извечно тяжкий крест в неизвестность грядущего.

1993-1997 г.

г. Переделкино