Мой Super сосед
Шрифт:
Я раздеваю Киру взглядом, глажу по ноге под столом, провожу по бедрам, целую ее время от времени. Но я хочу большего и в конце концов не выдерживаю:
— Все-все, вы свое отработали, можете идти. — Поворачиваюсь к музыкантам и не отрываю от них взгляд, пока они не скрываются за дверью. А потом срываюсь и набрасываюсь на Киру. Этого я ждал весь вечер.
— Вла-ад, — стонет она, когда я одним движением сажаю ее к себе на колени, заставляя обхватить меня ногами, сжимаю тонкую талию и приникаю губами к ее шее.
Как же хочется, чтобы она назвала меня моим настоящим именем, но как потом объяснить, зачем я врал? Поэтому довольствуюсь этим ее протяжным «Вла-ад» и стягиваю тонкую маечку.
Чувствую, как Кира дрожит в моих руках, и я готов простить организаторам вечера и музыкантов, и шарики только за то, что вместо неудобных стульев здесь мягкий маленький диванчик.
— А как же машина? — спрашивает Кира, когда я пытаюсь стянуть с нее шорты вместе с трусиками.
— До нее мы еще доберемся, прости, малыш, но у меня больше нет сил держаться.
— А если сюда кто-то зайдет? — шепчет, когда я обхватываю губами ее затвердевший сосок.
— Тогда ему откроется прекрасный вид на мою задницу. — Опускаю ее на диван и спешу расстегнуть пояс на джинсах.
— Немного не по размеру, — смеется Кира, когда я пытаюсь устроить нас поудобней на диване, который явно не предназначен для занятий сексом.
— Ну, это лучше, чем кабинка Чертового колеса, согласись. — Но ответить Кира не успевает, одним резким толчком я вхожу в нее, и меня не смогли бы остановить ни конец света, ни торнадо, ни шарики, которые бьют мне по заднице при порывах ветра.
Каждый раз секс с Кирой совершенно разный. Иногда мы можем часами ласкать друг друга, не разрешая доходить до желанной разрядки, а иногда, как сейчас, мы срываемся с цепи и все длится не более пяти минут.
Ее громкие стоны, мои резкие толчки, ее ногти, царапающие мою спину, и мои пальцы, сжимающие ее тело до такой степени, что утром наверняка проявятся синяки. Все это дико заводит, и, когда я чувствую, как она бьется в экстазе, а ее мышцы сжимают мой член внутри нее, в последний раз вхожу в нее, выхожу и изливаюсь на ее плоский животик.
— Не быть нам победителями марафонов, — смеется она, притягивая меня к себе за шею.
— Зато на коротких дистанциях мы были бы победителями, согласись? — пытаюсь успокоить свое бешено бьющееся сердце, но, смотря на обнаженное тело девушки и ее манящий взгляд, успокоиться совсем не получается.
Еще какое-то время мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, смотрим в небо, сожалея, что в черте города почти не видно звезд, разговариваем о всякой ерунде — и ничего конкретного о нашем будущем и отношениях. А потом нехотя все же приводим себя в порядок и идем к лифту.
— Как насчет того, чтобы устроить остановку лифта? — Вжимаю Киру в стену лифта и не отрываю взгляд от ее припухших губ.
— М-м-м, заманчивое предложение, но я все-таки предпочитаю добраться до машины. — Проводит своими пальчиками по джинсам, в том самом месте, где мой член уже готов разорвать ткань.
— Тогда как пожелает дама. — Отстраняюсь от нее и отхожу в другой конец лифта, при этом мы неотрывно смотрим друг на друга, а эта бестия специально проводит язычком по своим пухлым губам, обещая мне рай.
От одной мысли о том, как буду брать ее в салоне авто, от нетерпения у меня дрожат руки, и я перевожу взгляд на табло, чтобы посмотреть, на каком этаже лифт и как долго нам еще находиться в нем.
Как только перед нами распахивается дверца, не сговариваясь, мы хватаемся за руки и быстрым шагом идем к машине.
Я забираюсь на водительское место, жму на педаль газа, срываюсь с места и лечу по ночному городу туда, где можно найти укромный уголок для наших игр. Краем глаза поглядываю на расслабленную Киру и вздрагиваю, когда ее рука дергает ремень и проникает под джинсы.
— Ки-ира, — шиплю, потому что не в силах терпеть. Она поглаживает головку, проводит вдоль моего вздыбленного члена, а я сворачиваю в первый же переулок, еду вдоль старых пятиэтажек и глушу мотор в темном дворе, прямо у каких-то деревьев. — Иди сюда, малыш. — Отодвигаю назад кресло и тяну на себя Киру, пытаясь раздеть ее в тесной машине и не убиться.
Она насаживается на меня, и я позволяю ей вести. В темноте почти ничего не видно, но я прекрасно могу представить, как она закрыла глаза, прикусила губу и откинула голову назад. Медленно двигается на мне вверх-вниз, пока мои губы исследуют ее тело. Нежно целую ее ключицу, опускаюсь на грудь, ласкаю их руками, кусаю, а потом нахожу в темноте ее рот и ловлю сладкий стон.
В этот раз все происходит медленно, мы наслаждаемся друг другом, не обращая внимания ни на вой собак где-то рядом, ни на капли дождя, стучащие по машине.
Где-то совсем близко раздался раскат грома, и вспышка молнии на долю секунды осветила обнаженное тело Киры. Я почувствовал, как медленно приближаюсь к разрядке, обхватил ее бедра руками, призывая ускориться. Кира судорожно ловила ртом воздух, цеплялась пальцами за мои плечи, и, когда она напряглась всем телом, а стоны стали все громче и громче, больше не смог контролировать себя. Еще несколько резких движений, и мы с Кирой кончаем одновременно.
— Люблю тебя, — выдыхает она и замирает, кажется, сама не ожидая, что такие важные слова вырвутся из нее. Мое сердце пропускает удар. Я молчу. Просто прижимаю ее к себе и обещаю сделать все, чтобы уберечь ее.
Когда я паркуюсь у дома, Кира уже спит. Осторожно беру ее на руки и несу к лифту. Она молчала всю дорогу, и я ее понимаю. Она ждала от меня хоть какой-то реакции на свое признание, но я не могу себе этого позволить. Не сейчас. Пытаюсь изловчиться и открыть дверь квартиры, не разбудив девушку, ругаюсь про себя за такое количество замков, которые запросто можно взломать, заношу ее и осторожно укладываю на кровать. До утра лежу рядом, множество мыслей крутится в голове, но ни одной дельной.