Мой тайный мир

Киднер Паулина

Ну, разумеется, вскоре прибыли из Общества покровительства животным, поймали лебеденка и увезли его к ветеринару, а вдрызг промокший Рей попал домой, оставляя после себя цепочку луж. Дома супруга высказала ему все, что о нем думает, и вся эйфория от совершенного геройства мигом улетучилась…

Шесть барсучат в одной кухне — удивляюсь, как это мой супруг еще не прогнал меня! Уж на что я двужильная, и то тяну с трудом. Как только барсучата отвыкли от бутылочки, они стали искать, где лучше всего делать свои делишки — иначе говоря, где проводить «разметку» своих владений. Подавляющее большинство решило, что наилучшим местом будет собачья корзина, так что мы постоянно держали подле нее кипу старых газет. Однако Кэткин рассуждала

иначе. Она обратила внимание, куда ходим мы, люди, — «кабинет задумчивости» помещается у нас в конце длинного коридора. Ну что ж — и ей хорошо, и нам хорошо, и посетителям забавно, как детеныш скребется в дверь кухни, прося выпустить; после этого барсучонок шествует к «кабинету задумчивости», куда дверь никогда не запирается. Правда, пользоваться ватерклозетом она не научилась — еще бы мы стали от нее этого требовать, в дикой природе таких удобств нет! Поэтому, как только под дверью «кабинета» появлялась маленькая лужица, мы тут же спешили с дезодорантом. Сделав свои делишки, она шествовала обратно на кухню и тыкалась носом в остальных барсучат, которые, как правило, спали без задних ног… Уж так получилось, что я особенно привязалась к Кэткин — то ли потому, что она была первой в этом сезоне, то ли потому, что оставалась самой маленькой из всех.

Чем старше они становились, тем шумнее становились их игры. В бесплодных попытках сберечь линолеумный пол в кухне я разбрасывала по нему каменные фигурки зверюшек, а то и кирпичи. По вечерам, когда посетители уходили, я открывала дверь, и вся шайка с шумом скатывалась по лестнице в сад — вот уж где раздолье для игр! — а затем в таком же порядке вкатывалась обратно наверх. В то время у нас гостила талантливая художница Джоанна Ричардсон — в течение многих вечеров она помогала мне следить за барсуками, которые имели привычку разбегаться в разные стороны.

Отучение детенышей от бутылочки знаменовало собой наступление тяжелых для меня дней. Привыкание к твердой чище требует времени, а в «переходный период» они на все горазды. Могут, например, сунуть нос в миску седой и пускать пузыри — это в лучшем случае, а в худшем — залезть в миску целиком и с ног до головы вываляться в предложенном угощен и и. Чаще всего они просто выбрасывали содержимое на пол и рылись в нем носами и лапами. А что вы хотите? Раз в есть в дикой природе посуда? У нас в полях и лесах жучки и червячки прячутся в земле, а не лежат в миске! Так-то оно: так, да мне от этого не легче: мыть пол в кухне приходилось по пяти раз на дню. Когда к нам приходили друзья и любовались живой кучкой, блаженно почивающей под креслом в до блеска вымытой кухне, им и в голову не приходило, какая катавасия начинается с их пробуждением. Впрочем, Дерек популярно и доходчиво просвещал наших друзей, прибегая также к помощи фотодокументов.

Как-то вечером я обратила внимание, что в кухне стадо чересчур тихо, а ведь каких-нибудь десять минут назад они азартно носились друг за другом, гоняя мяч! Дверь в сад была закрыта — значит, туда попасть они не могли; в ванной тоже никого не было, хотя они вполне могли заползти спать под старомодную эмалированную ванну на ножках. Куда ж они запропастились, черт возьми?!

Подходя к спальне, я услышала знакомое фырканье. Так вот вы где, голубчики, подумала я. В то время мы спали в комнате нашего сына, а в своей делали ремонт, так что всю мебель, в том числе поролоновый матрас с кровати, поставили к стенке. Я открыла дверь — и шесть фигурок, испугавшись внезапного появления человека, с фырканьем забились под; мебель. По всему полу были раскиданы кусочки желтого поролона — это барсучата, дорвавшись до матраса, растерзали его в клочья. Начали с середины, а изодрав центр, взялись за края.

— Что же вы наделали, негодники! — выдохнула я и рухнула на колени. Узнав мой голос, Акорн с видом триумфатора выбежал ко мне, держа в зубах кусок поролона почти с себя размером. Затем из убежища выскочила Соррелл, неся в зубах свой трофей, и перепрыгнула через Акорна; тут уж они всея повылезали и принялись резвиться, словно детишки в снегу.

Найдя большой мешок, я быстренько сложила в него «вещественные доказательства» (как вы успели заметить, не без помощи самих участников акта вандализма) и аккуратно поставила изувеченный матрас на место, закрыв зияющую дыру тряпкой. Всласть наигравшиеся детеныши уже откочевали в кухню и, утомленные, завалились спать под креслом.

В положенный час пришел ужинать Дерек и застал меня за изучением каталога спальных принадлежностей.

— Это еще зачем?! — изумился он.

— Да вот решила купить себе новый матрас. Сам знаешь, спина у меня пошаливает, а матрас совсем старый. Я вот думаю — уж коли мы затеяли ремонт в спальне, не приобрести, заодно и новый матрас, — прозрачно намекнула я.

— Прекрасная мысль, — кивнул Дерек.

В следующий день, когда мы смотрели телевизор, я решила, o пора играть в открытую.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от этих барсучат! Вот взгляни, что они учудили сегодня!

— А что? — поинтересовался Дерек.

— Да посмотри, что осталось от матраса. Хорошо, что мы решили купить новый. Правда, Дерек?

Моему милому ничего не оставалось, как согласиться.

Последний парад мои питомцы устроили незадолго до того, как навсегда покинули кухню. Однажды в три часа утра сработала сигнализация от воров. К счастью, Дерек продолжал спать без задних ног, так что вскочила с постели одна я. Накинув ночной халат, я, как была, босиком кинулась к пульту и вырубила сирену. Горевшая на пульте лампочка показывала, что несчастье случилось на кухне. Я мигом туда.

Толкаю дверь и включаю электричество. В мерцании ламп дневного света вижу, как серые фигурки рысью устремляются под кресло. «Чувствуют, что нашкодили», — подумала я. Но нот лампы разгорелись и… глазам предстало зрелище, которого я не забуду никогда. Нашкодили… Это не то слово! У них тут был пир на весь мир! Кто-то из них исхитрился открыть буфет, где лежат бисквиты и печенье; пакеты были раскиданы по всему полу. Марципановый пирог им, видно, не понравился — он не был съеден, а только раскрошен. Крошки валялись ho всему ковру и на чехлах кресел.

Ну хорошо, положим, буфет просто открывается, но как они умудрились залезть в холодильник?! Не сумели добраться только до верхней полки. Два пакета рубца, которые мы имели неосторожность вынуть из морозильной камеры, равно как и бекон, сыр, сало, масло, паштет были частично слопаны, частично просто разбросаны по полу кухни. Наконец, кто-то из них овладел «последним редутом» — принялся жевать провод сигнализации. Выскользнув из разоренной кухни и закрыв дверь, я стала к ней спиной, моля Бога только об одном: хоть бы Дерек подольше поспал…

Убедившись, что он все еще дрыхнет, я медленно вытряхнула чехлы, подобрала обертки, пытаясь навести хоть какой-то порядок в этом хаосе. Как же отреагировала на это «шестерка отважных»? Она восприняла это как приглашение к продолжению забавы! Что ж, отчего бы не откликнуться? А главное, какие у этой тети аппетитные розовые пальчики, совсем голые. В этот момент я почувствовала, что с наслаждением передушила бы их всех! К счастью, они быстро устали, а я получил возможность вымыть пол. Я решила «танцевать» от двери, и пока я дошагала туда, на мои ступни налипла каша из бисквита, масла, крема и прочих вкусных вещей, которые, однако же, выглядели отнюдь не аппетитно… Первым делом я на цыпочках дошагала до ванной комнаты и тщательно соскоб лила эту вновь изобретенную «мазь для ног». Потом вымыла кухню, затем вымылась сама — и вернулась чистенькой в постель. С момента, когда я выскользнула из нее, до момента, когда я скользнула обратно, тело, делившее ее со мною, не повернулось ни на миллиметр.