Мой волшебный мир
Шрифт:
На его лице мелькнула хитрая улыбка.
– Нет, порадуйте вашим подарочком кого-нибудь другого. Я не женюсь на Гулисе.
Васо словно окаменел.
– Тогда тебе придется порадовать «подарочком» нашу девочку.
Я посмотрел на балерину. Ей в глаза. Они метали молнии, а лицо казалось спокойным и ласковым. Губы влажные. Я засмотрелся, а когда опомнился, было поздно.
Антонина сунула мне бланки с печатями, заранее поставленными подписями, щелкнула ручкой, и я все подписал, не читая.
Звонкий смех вывел меня из
– Ты подписал смертный приговор, мой ненаглядный! Как же я теперь буду жить?! Легко ли молодой и красивой девушке одной управлять рестораном?! Но я справлюсь! А ты будешь гнить в сырой яме, и твоя… как там ее? – Олеся, даже не придет поплакать на твою могилку, потому что твоей могилой станет темный лес!
Васо с мрачным видом набрал номер, и уже через пару минут в комнату влетели два здоровяка в кожаных куртках. И тут я вспомнил, что видел в блеклых глазах Матрены. А ведь я так ни разу и не поцеловал Олесю, и мне безумно захотелось сражаться за право на счастье.
Я зарядил с кулака одному из громил в челюсть, но второй огрел меня по голове и отошел от удара я только в багажнике автомобиля, связанный по рукам и ногам и замотанный в покрывало.
Мотор заглох. Хлопнули дверцы. Приближались шаги. Я рьяно пытался освободить руки, вгрызался в плотный скотч, но все безрезультатно. Правая кисть занемела. Пальцы не слушались. Понимание, что сопротивляться в данном положении не получится, угнетало. К тому же машина остановилась посреди леса. Это я понял сразу, как только открыли багажник. Надо мной светила луна и колыхались ветви.
– Приведите его, – скомандовал женский голос.
Два огромных мужика послушно вытащили меня и швырнули на землю. Я упал к ногам балерины.
Антонина с важным видом посмотрела на меня и присела на корточки, снимая с длинных пальцев белые перчатки. На безымянном пальце блеснул перстень. Его блеск был таким же холодным, как и два ледяных кристалла голубых глаз. Балерина молча ударила меня по лбу перчатками и поднялась, оставив лежать в недоумении.
Я локтями сбросил покрывало и, привстав, застыл на месте. Антонина стояла ко мне спиной, как и те двое возле машины, очень похожие на восковые фигуры Николая Валуева. Ни Васо, ни его сумасшедшей дочурки не было.
Ночь. Лунный свет рассеивался сквозь туман. Выцветшая трава и непроглядный лес рисовали мрачные картины. Птицы не пели, и только издалека доносился волчий вой.
Балерина сняла заколку, и длинные русые волосы локонами легли на плечи. Она встряхнула головой, но так и не повернулась лицом. Я не понимал, что она задумала, и не спускал глаз, скользя по изгибам стройной фигуры. Надо отметить, балерина хорошо сохранилась: прямая осанка, тонкая талия, округлые бедра. К моему удивлению, она начала раздеваться. Пиджак плавно съезжал вниз.
Я сжал кулаки, разводя руки в стороны. Скотч резал кожу, но я продолжал. Похоже, никто и не думал, что я смогу
Балерина резко обернулась, и я со страху перекрестился. Ее лицо исказилось: губы стали тонкими, сухими и неприятными, кожа старой, шершавой на вид и покрытой глубокими трещинами, цвет глаз потемнел. Казалось, что вместо головы у балерины склеенная из мелких осколков глиняная ваза с черными угольками и горизонтальной расщелиной. С этой расщелины доносились неистовые крики:
– Не дайте ему уйти!
Я метнулся к зарослям и побежал без оглядки. Две громадины преследовали меня по пятам.
– Он нужен мне живым! – разразилось, как гром, на всю округу.
Далеко убежать не вышло. Меня схватили и за шиворот приволокли к балерине.
Она выглядела снова молодой и привлекательной. Блузка расстегнута на верхние три пуговицы. Но в моих глазах она все равно оставалась монстром – сухой восставшей мумией.
– Что вам от меня надо? – не выдержал я напряженной тишины. – Вы лишили меня всего имущества, а теперь что?
Балерина щелкнула пальцами и те двое отвернулись. Она вплотную приблизилась и шепнула на ухо: «твоя молодость». От балерины веяло холодом, и я не посмел даже прикоснуться к ней, чтобы оттолкнуть.
– Скоро полночь, – процедила она. – Но прежде чем начать ритуал, ты выроешь себе могилу. Представляю, как обрадуется Гулиса, когда я расскажу, что исполнила ее желание.
Громкий смех откликнулся эхом. Хотелось сквозь землю провалиться, лишь бы не слышать этот мерзкий звук. Я зажмурился. Образ Олеси встал перед глазами. Она невинно улыбнулась и исчезла.
Выхода я не видел. Мысленно я уже начал прощаться с жизнью и проклинал себя за то, что связался с Гулисой. Если бы не она, никакая балерина не была бы мне страшна.
Крик совы донесся из лесу. Антонина потерла перстень и настороженно свела брови.
– Не бойся, мой мальчик, совсем скоро все закончится. Обещаю, больно не будет.
Поднялся ветер. Я молчал и слушал.
– Нужно торопиться.
Пепельная сова вылетела на поляну. Балерина лихорадочно теребила перстень. Губы изогнулись, а сова летела прямо на нее.
Жутко стало не только мне. Две громилы заскочили в машину. Заревел мотор. Колеса буксовали на сырой траве. Машина никак не могла сдвинуться с места, а сова размахивала крыльями уже совсем близко.
– Чик-чик, я в домике! – голос балерины стал мягким и испуганным.
Она по-детски сложила руки на груди крестом, будто играла в догонялки с кем-то. Только с кем? С совой?
Мне оставалось только наблюдать.
Сова налетала на балерину и клюнула ее в темечко. Машина резво двинулась и засверкала фарами. Я смотрел, как балерина медленно падает вниз и быстро стареет, превращаясь в усохшую старуху.