Мой враг – королева
Шрифт:
Можно было бы предположить, что ей уже все известно. Нам обоим сразу же пришла в голову такая догадка, Роберт был сильно встревожен, он рассчитывал, что нужно будет некоторое время до объявления своей женитьбы, и что объяснения будет давать он один и в выбранный им момент. Позволить ей обнаружить факт через третье лицо было в наивысшей степени неблагоприятно. Вызывало неудовольствие и то, что сие произошло на другой же день после брачной церемонии, однако была надежда, что если бы она и в самом деле знала, что произошло, она никогда бы не дала нам времени
– Действовать нужно быстро, – сказал Роберт, и все с ним согласились.
Мне предстояло быстро уехать с отцом в Дюрхэм Хауз. Роберт вместе с Уорвюсом и Нортом оставались в Уонстеде для подготовки.
Итак, победа была одержана, и даже в постели королевы, но она была уже позади.
Неохотно и печально я оставила Уонстед и стала дожидаться Роберта так терпеливо, как только могла.
Вероятно, путешествие туда и обратно не пошло мне на пользу. Может быть, виною тому были мое волнение и испуг, может быть, жизнь наказала меня за то, что я лишила жизни своего предыдущего ребенка. Как бы то ни было, я в строжайшей тайне родила мертвое дитя.
Для того, чтобы вернулся Роберт и узнал обо всем, понадобилось время, ибо королева была столь довольна его обществом в Уонстеде, что настояла на его возвращении в Гринвич вместе с нею.
Когда он приехал, я уже слегка оправилась от потрясения и родов, и он, конечно, утешал меня, уверяя, что в скором времени у нас появится сын.
Королева не проявила никакой подозрительности, так что все наши страхи были напрасны.
Он был уверен, что придет время, когда он сможет сказать ей о своей женитьбе спокойно и с наименьшими губительными последствиями для нас.
На некоторое время я изобразила болезнь. Королева непрерывно трещала со всеми о предложении от французского герцога, что много облегчало ситуацию.
Мы некоторое время жили вместе в Дюрхэм Хауз, но я ждала и желала, чтобы было объявлено о нашем браке.
– Всему свое время, – утешал меня Роберт. Он был очень вспыльчив и раздражителен, но уверен в себе.
Его можно было понять: он прошел через многолетние надежды, крушения их и переживания в связи с королевой. Он – выжил. Относительно себя я не была столь уверена. Я хорошо помнила, как меня сослали со двора – и надолго.
И все же – жизнь была великолепна. Я была женой Роберта, и церемония была при свидетелях и в присутствии моего отца.
Моя авантюрная натура вновь ожила в азарте опасной игры с королевой.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Лейстер в конце концов отказался от своих честолюбивых помыслов и тайно обвенчался с вдовой графиней Эссекс, в которую был страстно влюблен. Симье, разоблачив его тайну, немедленно донес королеве, поскольку полагал, что ее отношения сЛейстером являются главным препятствием к ее браку с д'Анжу.
Последовали месяцы уловок и тайного ожидания. Я возвратилась ко двору, и, как бы то
Конечно, я знала, что он не любовник Елизаветы, и она никогда не имела действительного любовника: королева по-прежнему жила в выдуманном мире, изображая на людях то, чего не было в действительности. Роберт пытался погасить мое раздражение. Даже в присутствии королевы мы обменивались взглядами, иногда я чувствовала тепло его мимолетно прижавшегося ко мне тела, огонек желания пробегал между нами даже в Присутственном зале. Я, бывало, предупреждала его: «Ты когда-нибудь выдашь нас».
Мне было приятно, что он так рискует ради меня.
Он пожимал плечами и делал вид, что ему все равно теперь, однако я знала, что он предпочел бы сохранить все в секрете.
На Новый год я подарила королеве янтарное ожерелье с жемчугами, и она сказала, что очарована им. Впрочем, она заметила мою бледность и спросила, окончательно ли я выздоровела. Роберт решил, что в новых обстоятельствах нужно быть особенно щедрым на подарки, и я помогла ему выбрать красивейшие часы, инкрустированные бриллиантами и рубинами, а также шпильки с аналогичными камнями для прически королевы, чтобы она не почувствовала себя обделенной его вниманием. Я знала: она будет от его подарков в восторге.
Впоследствии я часто видела, как она любовно прикасается к шпилькам и ласкает их пальцами. Часы она держала возле кровати.
Был холодный тоскливый январь, когда в Лондон приехал Жан де Симье. Он был речист, наделен шармом и восхитил королеву, в особенности, когда сделал вид, что ошеломлен красотой и молодостью ее, а она и вправду была на высоте, принимая француза. Она высказала восхищение фактом предложения ей руки, она постоянно об этом думала и говорила, и уже казалось, что ничто не сможет предотвратить брак с д'Анжу.
Она танцевала с ним, играла для него на лютне. Она очень старалась, чтобы отзывы о ней были самые восторженные. Она сказала, что рада, что не вышла когда-то замуж за брата теперешнего герцога д'Анжу, потому что тот был неверен и женился на другой. По ее словам выходило, что она безумно счастлива предложением «милого Альсона», теперешнего д'Анжу.
На радостях она выглядела на десять лет моложе. На придирчиво одевалась и постоянно ругала и щипала прислуживавших ей и причесывавших ее за то, что не угодили.
Прислуживать ей – было и тяжкое испытание, и любопытное зрелище. Она не была раздражительна, однако давала выход коротким вспышкам гнева. Я изумлялась ей, хотя она и прежде выглядела моложе, чем на самом деле, благодаря своей стройной фигуре и удивительно белой коже, о которой неустанно заботилась. Она выглядела прямо-таки как впервые влюбленная девушка. И вновь она обманывала не только официальных представителей, но и сама себя, поскольку не имела действительного намерения выходить замуж.