Мой враг
Шрифт:
– Я не наркоманка!
Поворачиваюсь к Вадиму и смотрю на него самыми честными глазами на свете, но он даже не глядит в мою сторону. Внезапно мне приходит гениальная мысль.
– На фейсконтроле охранник видел, что у меня в сумке только телефон и блеск.
– Значит, ты купила порошок тут! – раздается вкрадчивый голос Маши.
Поворачиваюсь к ней. В ее глазах сияют злорадные искорки. Она уже в предвкушении того, что Вадим найдет утешение в ее объятиях.
– Ты дура? – резко отвечаю ей, даже не пытаясь себя сдержать. – Я же сказала, ничего, кроме телефона и блеска! Это значит, что денег у меня с собой не было!
Вадим поворачивается ко мне и смотрит в глаза. Я не знаю, какие они должны быть у наркоманов, но уж точно не такие, как у меня. Я никогда не пробовала наркотики.
– Ты прав, у нее нормальные зрачки…
Было неприятно, что он, как в первый день при знакомстве, обращается к Максу, а не ко мне, как будто меня не существует, но я проглатываю это.
Вадим подзывает охранника и распоряжается, чтобы он привел того, кто стоит на входе.
Потянулись неприятные минуты ожидания. Вадим все еще держит дистанцию, Максим мрачно сидит на своем месте, Маша притихла, и только друга и его подружку, казалось, не трогает ситуация. Они продолжают болтать и обсуждать начавшееся представление.
– Ты помнишь эту девушку? – спрашивает хозяин, как только к нашему столику подходит охранник.
– Да.
– Ты досматривал ее?
– Да. У нее в сумке были только телефон и помада, – уверенно произносит мужчина.
– Ты уверен?
– Да! Мне показалось это странным, и потому я хорошо запомнил ее.
– Сейчас же посмотрите камеры и выясните, как наркотики попали в эту сумочку.
Он указывает на сумку, которую я держу в руках, и охранник, кивнув ,тут же уходит исполнять приказание.
Вадим поворачивается к Маше и, устремив на нее тяжелый взгляд, который еще пару минут назад предназначался мне, спрашивает:
– Это твоих рук дело?
Она начинает нервничать, но при этом отрицательно качает головой.
– Либо признаешься сама и просто уходишь и больше не появляешься в моем клубе, либо ждем подтверждения и тогда вызываем ментов.
Маша хлопает ресницами и пищит:
– Из-за нее ты на меня не обращаешь внимания…
Он грубо перебивает ее:
– Пошла вон.
Та покрывается пятнами, вскакивает с места и бежит прочь.
Вадим поворачивается и, смотря на меня прежним взглядом, произносит:
– Извини меня!
Все еще находясь в шоке от быстроты произошедших событий, киваю и пытаюсь улыбнуться.
– Поехали ко мне, – предлагает он, и я знаю, что должна согласиться, но как это сложно сделать, особенно на глазах у Макса. Боковым взглядом я замечаю, что он смотрит на меня и ждет моего ответа не меньше Вадима.
Киваю, и, попрощавшись со всеми, послушно иду к выходу, даже не взглянув на Максима. Сейчас я окончательно разрубила все ниточки, связывающие нас.
Глава 7.3
Сижу на большом кожаном диване в квартире Вадима. Он обнимает меня рукой. Настроение ниже плинтуса. Такое ощущение, что внутри меня действует маньяк-убийца, колющий и режущий все органы, и они, истекая кровью, причиняют жуткую боль. Я никогда не чувствовала подобного! Я медленно умираю от несовместимых с жизнью ран. А передо мной стоят серые глаза Макса...
Хорошо хоть мою тоскливость Вадим списывает на свой счет и пытается поднять мне настроение. Он даже примеряет на себя роль клоуна, желая рассмешить, рассказывая забавные истории, меняя интонацию и тембр голоса, и я иногда почти улыбаюсь.
Внезапно, импульсивно Вадим берет меня за подбородок и приподнимает лицо, чтобы я посмотрела в его глаза.
– Извини за мою грубость, но с наркотиками связаны личные неприятные воспоминания, и поэтому я не контролирую себя.
– Хорошо.
Он отпускает меня и, нахмурившись, смотрит куда-то перед собой. Эта тема очень волнует и интересует меня, поскольку может быть связана с сестрой, и я осторожно спрашиваю:
– Кто-то из твоих близких принимал наркотики?
На его лице начинают ходить желваки. Мне даже кажется, что мои слова расстраивают его еще больше. Может, все-таки кажется? Или он чувствует себя виноватым в смерти Веры? Я почти не дышу и, теряясь в догадках, жду его ответа.
– Я не хочу это обсуждать, – звучит сухо.
Он становится таким мрачным и потерянным, что я быстро проглатываю свое разочарование и неосознанно касаюсь его щеки, нежно проводя по ней пальцами.
Живя в Москве, я ненавидела Вадима всем своим сердцем и по логике вещей должна ненавидеть его и сейчас. Вот только познакомившись с ним, почему-то не получается испытывать к нему прежние чувства.
Каждый раз, забывшись, приходится напоминать себе, что он сделал, и заставлять себя желать отомстить.
Вадим кладет на мою руку свою и смотрит в глаза взглядом, к которому я еще не готова. Теряюсь, вытаскиваю пальцы из-под его ладони и опускаю глаза, не зная, как поступить, а когда поднимаю их снова, он практически возвращается в ту оболочку себя самого, к которой я привыкла.
Вадим начинает приближаться к моему лицу, и я ощущаю его горячее дыхание на своих губах. Понимаю, что рано или поздно для осуществления моих планов это должно будет произойти, но так хочется оттянуть этот неприятный момент.
Пока я размышляю, что делать, его губы касаются моих, и я смиряюсь, что это произойдет сегодня. Пытаюсь представить, что буду целовать Мишу, но не успеваю закрыть глаза, как передо мной возникает лицо Макса.
Язык мужчины проникает в рот и вроде бы так же пытается ласкать меня, но я чувствую все иначе. А еще сравниваю я его не с робкими поцелуями своего парня, оставшегося в Москве, а со страстным, будоражащим, сносящим разум и подкашивающим ноги поцелуем Максима.
Вадим пробует меня, приноровляется, Макс просто брал жадно, яростно, словно это последний поцелуй в наших жизнях. Хотя так и есть. Больше он меня не поцелует.