Мой желанный убийца
Шрифт:
Посетовал, что помощника скрутил радикулит. Поэтому визы собирать некому.
Придется всю ответственность взять на себя. Секретарша, не удостоив Лимона взглядом, отправилась оформлять приказ. Константин Опиевич тяжело вздохнул:
— Все.
Лимон спросил, по какому телефону можно позвонить, набрал номер и сказал односложную фразу:
— Готовьте самолет. Положил трубку.
— Прикажи секретарше срочно доставить приказ и бумаги в аэропорт Внуково.
— Так не принято.
— Плевать. Уже около часу дня. Обед начинается. Можем не успеть.
Пока самолет не поднимется в воздух, я никуда не двинусь отсюда.
Константин Опиевич испытывающе посмотрел на Лимона:
— Неужели ты не боишься? Ведь в любой момент я могу вызвать охрану.
Лимон посерьезнел. Достал из кармана знакомую заместителю лимонку.
— Вызывай. Взорвемся оба. Сначала мы, потом жена и дочь.
— Хочешь убедить меня, что тебе совершенно наплевать на собственную жизнь?
— Потому и в выигрыше. Всегда иду до конца. На таран. Противник дрогнет.
— А если не дрогну? — с напором спросил заместитель.
— Ну, погибну. Входит в профессию. Хрен со мной. А тебе-то зачем на тот свет торопиться? Ради этого говна? — Лимон постучал по начальственному столу. — Не стоит. Жизнь дороже.
Константин Опиевич задумчиво покачал головой. Некоторое время оба молчали. Константин Опиевич, не спрашивая разрешения у Лимона, опять позвонил Светику. Она рыдала в трубку. Маринка говорила, что всегда будет слушаться, говорить правду и не жадничать. На глаза заместителя накатились слезы. В конце разговора уточнил, действительно ли в рюкзачке двадцать пять пачек. Светик подтвердила.
— Мужайтесь. Скоро я вас освобожу, — с достоинством закончил он, но не повесил трубку, а передал ее Лимону. Раздался приглушенный шепот:
— Где кассета?
— Сообщу, — коротко ответил Лимон.
— Подлец! — не выдержав, громко крикнула Светик, после чего положила трубку.
Секретарша принесла подготовленный приказ. Константин Опиевич подписал и в крайне вежливых выражениях попросил ее отвезти прямо в руки некоему Олегу Митрофановичу. С кислой миной секретарша удалилась.
— Остается ждать, — заместитель развел руками, показывая, что сделал все от него зависящее.
— Пойду попью коньячку. Не буду мешать работе. Только не забывай: самолет должен взлететь не позже пятнадцати ноль-ноль.
В буфетной комнате оглушенный Лимоном помощник немного оклемался.
Лимон влил ему в открытый рот полбутылки коньяку и оставил лежать на полу.
Время тянулось медленно. У Константина Опиевича все буквально валилось из рук.
Вздрагивал от каждого звонка. Наконец, последовал тот самый, от Олега Митрофановича. Оказывается, к отправке груза в аэропорту давно все готово.
Ждали только указания сверху. При этом голос в трубке был приподнято-оптимистичен. Раньше таким тоном рапортовали на первомайских демонстрациях. Константин Опиевич понял, что и Олег Митрофанович получил свое.
Значит, груз попадет по назначению. Даже если вдогонку полетят приказы вернуть, никто не бросится их выполнять. «Вот так разворовывают государство», — подумал заместитель и положил трубку.
Теперь Лимону осталось дождаться своего звонка. Он болтался по кабинету и чувствовал на себе пристальный взгляд хозяина. С каким удовольствием Константин Опиевич будет описывать его внешность сотрудникам безопасности!
Сколько слов потратит в рассказах о жестокости и патологичности рэкетира! Какие статьи появятся в прессе! А финал один — отставка. Заместитель вице-премьера действительно размышлял об этом, но боялся высказать угрозы вслух. Жизнь его близких все еще висела на волоске. Хотя в трагический исход Константин Опиевич уже не верил. Теперь лучше подумать, куда деть двести пятьдесят тысяч долларов.
А то сегодня дают, а завтра таким же способом отберут. Нет уж, бежать из этой страны! В ней нельзя быть ни богатым, ни умным, ни даже президентом! Только нищим, пьяным и одиноким. Тогда тебе ничего не страшно. Тогда ты здесь хозяин.
Лимон бесцеремонно пододвинул к себе телефон и набрал номер.
Сказал в трубку одну загадочную для хозяина кабинета фразу.
— Лимон ждет хорошей погоды.
Ему громко ответили:
— Небо ясное, вовсю светит солнце.
Лимон повесил трубку. А Константин Опиевич инстинктивно посмотрел в окно. Через неприкрытые занавесками щели видны были беспорядочно мечущиеся серые снежинки.
— Значит, так. Слушай внимательно, а то у меня нервы ни к черту.
Самолет взлетел. Я выхожу на улицу, звоню тебе из телефона-автомата, сообщаю место нахождения дачи, код для отключения взрывного устройства. Понял? — Лимон был серьезен.
Константин Опиевич встал и молча кивнул.
— Да, еще. Часовой механизм не подключен. Я тебя на понт взял.
Поэтому не дергайся особо. Но ментам не говори, что в курсе. И еще… Светику передай, что интересующая ее кассета лежит под крыльцом баньки.
— Какая кассета?
— Тебя это не касается, — сказал Лимон и направился к выходу.
Остановился у самой двери. — Гляди, Константинополь, без глупостей. Ментов вызывай не раньше моего звонка. И помни, тебе не выгодно, чтобы меня сразу замели.
Константин Опиевич ничего не ответил. Как только Лимон удалился, он тут же позвонил Светику. Жену успокаивать не пришлось. Она орала в трубку, захлебываясь от злости и ненависти:
— Поль, нас надули! Маринка случайно порвала одну пачку — там пустые бумажки… Слышишь?! Никаких долларов! Только сверху и снизу! Задержи его! Не соглашайся…
— Замолчи, дура, — прохрипел заместитель вице-премьера и, затравленно озираясь по сторонам, положил трубку.
Боже! Я все-таки двинусь окончательно! Звонил Англосакс и, запинаясь, мямлит, что ему нужно зайти по делу. Очень он переживает убийство Наты (так он ее называет), но должен забрать одну вещь. Какую? Перстень с черным агатом. Однажды он случайно забыл его в этой квартире. У меня внутри все оборвалось… Врет! Хочет замести следы. Неужели он? Не может быть…