Мой желанный враг
Шрифт:
– Подскажите, пожалуйста, – обратилась я к администратору. – А где…
– Дальше по коридору, – указал он.
Наконец я заметила дверь с указателем, толкнула ее от себя и чуть не потеряла равновесие. Кто-то грубо втолкнул меня внутрь и с размаху закрыл дверь. С трудом удержавшись на ногах, я обернулась и отпрянула. Это был Загорский. Его глаза пылали звериной яростью, а лицо кривилось презрительной брезгливостью.
10
Появление
Эта мразь выпорхнула из машины, будто какая-то королева. Шикарное платье, стройные ноги, матовая кожа без единого изъяна, длинные, шелковые светлые локоны, струящиеся по оголенным плечам. Болезненный стояк, с которым я проживал последние дни, снова напомнил о себе тупой, тянущей болью.
Эта Полина заводила меня, сводила с ума и отчаянно раздражала. Бесила! Наверное, она думала, что прикроется дорогими тряпками и подарками Вика, и никто не поймет, откуда она и чем прежде занималась? Но я по-прежнему видел в ней лишь замарашку, которая удачно вцепилась в обеспеченного мужика и талантливо дурит ему башку.
И я собирался открыть Вику глаза.
Друг подал ей руку, и мне пришлось нацепить маску, чтобы не выйти из себя раньше времени и поприветствовать их. Я даже открыл перед ней дверь, и девчонка, увидев меня, подобралась, точно затравленный зверек. Мне нравилось, что она все понимает, что боится меня.
Полина шла по залу, оглядываясь по сторонам и едва не шарахаясь от вида здешней роскоши. Мадонна среди блудниц, ей-богу! А ведь какая талантливая игра, какое шикарное представление! Жаль, что всего лишь представление. Девчонка умело разыгрывала робость и кротость, и было в этом что-то неуловимо притягательное, отчего у меня учащался пульс.
– Полина, – не выдержал я того, что она намеренно отводила взгляд в сторону, едва мы сели за стол.
Наклонился вперед.
– Да? – Ее голос прозвучал еле слышно.
Большие янтарные глаза испуганно
– Может, расскажешь о себе что-нибудь? А то мы так мало про тебя знаем, – решил поиздеваться я.
Мне срочно требовалась ответная реакция от нее. Хоть какая-нибудь. Я должен был видеть ту лживую мразь, которую она так отчаянно прятала от Вика. Мне нужно было продавить ее, сжать посильнее, чтобы заглушить в себе любые человеческие чувства, которые рождались при взгляде на нее.
– Например? – Ее взгляд скользнул по Воскресенскому, но тот был полностью захвачен торжественной речью ведущего.
Вик шел к этой цели слишком долго и упорно не для того, чтобы в момент триумфа пропустить хотя бы одну деталь. Мне же было плевать на все эти пафосные речи и пускание пыли в глаза присутствующих. Мой интерес был прикован исключительно к моей новой игрушке, которая так старательно строила из себя невинную овцу.
– Например, чем ты жила до встречи с Витей? – Мне нравилось заставлять ее нервничать. Я видел, что от моих слов ее бьет током, и получал удовольствие. – Или с кем?
Она побледнела, заерзала на стуле, задышала тяжело, но совсем некстати Воскресенский соскочил с места:
– Марк, идем на сцену, нас приглашают!
Твою мать! Я был так близко.
Так плотно подобрался к тому, что изводило меня эти несколько дней. Эта лживая деревенщина похотливо извивалась в моих руках в каждом моем сне. Я видел ее грудь сквозь прозрачную, влажную ткань майки и видел ее в тонких, изящных кружевах. Я видел ее ладное, хрупкое и такое красивое тело во сне и наяву – в дорогих тряпках, в обносках и абсолютно обнаженным.
Я бредил ею и ничего не мог с собой поделать.
Даже сейчас, глядя на это платье, я видел не ткань, а торчащие твердые соски под его тканью, и мой член бессовестно наливался кровью. Я представлял, как буду вдавливать ее в матрас, как буду хватать ее упругое, стройное тело, как буду видеть ее распахнутые глаза, слышать ее стоны. И мне безумно хотелось замарать эту Полину собой, чтобы она больше не старалась казаться всем такой чистенькой и непо-рочной.
Конец ознакомительного фрагмента.