Моя безупречная жизнь
Шрифт:
Я уже хотела вернуться в дом, но тут заметила за окнами бассейн. Он был окружен белыми шезлонгами и подсвечен снизу, и вода поблескивала в лунном свете. Когда я плавала здесь последний раз, за мной приехали – из-за случившегося с папой. Я помнила, как раскаленный солнцем пол обжигал мои ступни, когда я шла за домработницей на кухню, где меня уже ждала мамина ассистентка Клаудия.
Я отодвинула стеклянную дверь и вышла наружу. Воздух был теплый не по сезону, и я скинула туфли и направилась к воде. Неожиданно кто-то кашлянул за моей спиной.
Я
– Извини, – произнес голос. – Не хотел тебя напугать.
В шезлонге сидел Логан, уронив лицо в ладони.
Я сразу взяла себя в руки.
– Не ожидала, что здесь кто-то есть.
Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я разглядела, что все в нем сквозило отчаянием. Логан постукивал ногой, безостановочно двигал руками. Его взгляд казался пустым, словно он вдруг скинул маску, которую носил много лет, и теперь уже не знал, каким же оно должно быть – его лицо, открытое миру.
Я понимала, что нет причин жалеть Логана, но охвативший его ужас был мне хорошо знаком, поэтому я прониклась к нему своего рода сочувствием.
– Ты в порядке? – спросила я.
Думала, сейчас Логан наденет маску обратно и улыбнется, но он не стал этого делать.
– Не совсем.
Я молчала в надежде, что он продолжит.
– Ты когда-нибудь чувствовала, что все угробила? – спросил Логан.
– Да.
– Нет, в смысле по-настоящему. Так, что уже ничего не исправить.
– Конечно. А почему я, по-твоему, стала решать чужие проблемы?
Он поднял на меня вопросительный взгляд.
– Иногда люди выбирают профессию, приближенную к тому делу, которое им не дается. Например, писатель становится писателем не потому, что хочет что-то поведать миру, а потому, что не знает, что сказать, и всю жизнь пытается сформулировать это. Я решаю чужие проблемы, потому что хочу решить свою, но не знаю как. Может быть, в конце концов мне все-таки удастся это сделать.
Видимо, я правильно выбрала тему, потому что Логан слушал очень внимательно.
– Что? – спросила я. – Что ты сделал такого, что уже не исправить?
Я понимала, что он не скажет, но все равно было интересно услышать его ответ.
– Скажем так, я не могу написать об этом на бумажке.
– Настолько плохо?
Логан дернул плечом:
– Как ты это делала?
– Что именно?
– Смотрела окружающим в лицо. После того, что произошло с твоим отцом, когда все вокруг тебя обсуждали. Наверное, это было невыносимо.
Только сейчас я поняла, что ни один из моих бывших друзей не поговорил со мной о том, что случилось, а ведь мне было важно услышать их мнение.
– У меня не было выбора. Если бы была возможность сбежать, я бы сбежала.
– Ты думаешь, оно того стоит? – спросил Логан. – Все, что мы делаем?
– Что ты имеешь в виду?
– Иногда я думаю о животных, – сказал он. – Они спят, едят, ищут тень или воду. А потом я смотрю на нас. Сколько всякой чуши мы себе наворотили – все это давление общества, ожидания. Мы должны ходить в школу и получать хорошие отметки, чтобы попасть на практику в приличное место, а потом поступить в престижный колледж и там опять хорошо учиться и получать отличные отметки, чтобы опять попасть на практику в приличное место, а все для того, чтобы удачно устроиться на работу, где мы будем получать кучу денег. Мы будем долго копить эту кучу, чтобы наши дети пошли в хорошую школу и получали хорошие отметки, чтобы попасть на практику в приличное место. Почему нам нельзя просто есть, спать и бродить в поисках тени и воды, как это делают животные?
– Ну, в том, что мы – люди, тоже есть свои положительные моменты, например, у нас есть больницы, горячая вода в кране и макароны. Но я понимаю, о чем ты.
Логан печально рассмеялся:
– Макароны.
Возможно, его внутреннее недовольство жизнью подогревалось чувством вины из-за двойника, который должен был сдать за него экзамены, но что-то уж больно сильно он распереживался. Про двойника – по его мнению – никто не знает, все должно пройти удачно. Так почему же он так расстроен?
– Извини, меня немного унесло не туда, – сказал Логан, вставая.
– Ничего, – тихо пробормотала я.
– Спасибо за то, что выслушала.
Он явно давал понять, что мне пора идти.
– Всегда пожалуйста.
Уходя, я краем глаза видела, как он стоит и смотрит на воду. Конечно, у него имелись все основания переживать из-за предстоящей аферы, но у меня возникло четкое ощущение, что я чего-то не знаю.
Я обдумывала наш разговор, покидая бассейн, когда в дверном проеме прямо передо мной выросла чья-то фигура. Кит. Он выглядел как-то иначе, в нем точно что-то изменилось, но я не понимала, что именно. Одежда, что ли, другая? Черное худи с черными штанами. Разве Кит пришел на вечеринку весь в черном?
На плече у него висела спортивная сумка. Интересно, что там? Заметив мой любопытный взгляд, Кит перекинул ее на другое плечо. Странно.
Мы шагнули в разные стороны.
– Привет, – сказал он, с подозрением глядя мне вслед.
Последний раз я разговаривала с Китом, когда мы случайно встретились на цокольном этаже студенческого центра, примерно через шесть месяцев после Катастрофы. В результате между нами возникло что-то вроде взаимопонимания, но я ведь об этом еще не рассказывала, правда?
Я тоже проводила его взглядом. Он направлялся к бассейну.
– Привет, – сказала я.
Как только он завернул за угол и исчез из виду, я достала телефон и проверила время. Через час мне надо было уйти, чтобы встретиться с Три у реки и, предположительно, получить плату за свою работу. В этом тоже было что-то странное, учитывая, что я еще не решила две дополнительные проблемы.
В конце коридора из комнаты, где толпился народ, лился свет, проникая сквозь дверной проем. Его то и дело заслоняли фигуры моих одноклассников, бродивших туда-сюда. Мне не хотелось возвращаться. Поэтому я разблокировала телефон и, пробираясь на кухню, написала Джеймсу: