Моя грязная Калифорния
Шрифт:
– Ты приехал из Лос-Анджелеса? – спрашивает Джоди.
– Ага.
Джоди наклоняется влево, чтобы глянуть на подъездную дорожку. Темно-бордовая «Тойота-Камри» стоит рядом с его серым грузовиком «Форд».
– Самолетом?
– Нет. Друг подвез.
Рори забегает через собачью дверцу и бросается прямиком к Марти.
Марти наклоняется и гладит собаку.
– Погодите, это ведь не Сейдж?
– Сейдж несколько лет назад умер, – говорит Джоди. – Рори у нас уже три года.
– Той же породы?
– Ага. Тоже дворняга, – говорит Джоди.
Марти смеется, почесывая Рори за ушами.
– Я мог бы прислать
Марти смотрит на отца – глаза у того широко раскрыты, внимательные.
– Что? Нет. Какие деньги?
Рори чувствует напряжение – убегает в кабинет и запрыгивает там на диван.
Джозеф-старший возвращается к курице, начинает выкладывать куски на сковороду.
Снова стук в дверь. Джозеф-старший бормочет себе под нос:
– Кто на этот раз – ваша мать?
Джоди встречается взглядом с Марти. Они обмениваются мыслями, воспоминаниями, страхами и мечтами давно потерянного времени. Братья.
Джозеф-старший выкрикивает хриплым голосом некурящего курильщика:
– Заходи!
Снова скрипит сетчатая дверь. Входит Каттер, мужчина лет около пятидесяти, с крепкой фигурой, будто самой природой скроенной нарочно для рубки дров. Даже его имя звучит как прозвище лесоруба [7] . Тем не менее любит брать дрова бесплатно.
7
Самый широкий смысл слова cutter (англ.) – «нечто режущее, секущее».
– Привет, Джоди. Как жизнь, друг?
– Хорошо.
– Слыхали, кого приобрели «Иглз» [8] ? Чертовы «Иглз»! Они…
Каттер умолкает, заметив третьего человека.
– Привет. Я Каттер.
Он протягивает руку.
Марти ее пожимает.
– Я Марти.
– Марти?! Ты Марти? Черт, и правда… Что ты здесь делаешь?
– Приехал в гости.
– Боже, лет пять тебя не видел. Ты надолго?
– Десять, – уточняет Джозеф-старший. – Прошло десять лет.
8
«Ф и л а д е л ь ф и я И г л з» – команда по американскому футболу.
Джоди смотрит на отца. Тот пытается выглядеть невозмутимым.
– Не буду вам, ребята, мешать. Только дрова возьму.
– Они на веранде. Береза в дальнем ряду, может, и сгнила, а остальные хорошо горят, – говорит Джозеф-старший.
Каттер напоследок еще раз улыбается Марти и выходит через заднюю дверь.
– Может, я сбегаю в супермаркет и принесу вам, ребята, пива? У нас тут не больше шести банок.
– Мы обойдемся, пап, – говорит Джоди.
– Мне достаточно и одной. Если оно «Юнглинг».
– Мы все еще пьем только его. Пап, не надо никуда ходить. Садимся есть. – Джоди смотрит на брата. – Мы как раз готовили ужин. Ты голоден?
– Если у вас хватит и для меня.
– Мы готовим сразу на несколько дней.
Когда Джоди с отцом ели поджаренные на гриле свиные отбивные, или курицу, или лосося, часто проходили долгие минуты в молчании. И эти минуты молчания были комфортными. Но теперь, когда они едят втроем, Джоди замечает каждые десять секунд между словами.
– Чем ты там зарабатывал на жизнь? – спрашивает Джозеф-старший, нарушая очередной момент тишины самым отеческим из вопросов.
– Так, по мелочам. Достаточно, чтобы сводить концы с концами.
Джоди и отец ждут дальнейших подробностей, но их нет.
– Бизнес с подъездными дорожками по-прежнему идет хорошо?
Джозеф-старший вздыхает.
– То да, то нет. Несколько лет все было отлично, а потом появилась пара мексиканских бригад. Из-за конкуренции пришлось снизить цену. Но пока экономика не окажется в полном дерьме, люди будут платить за ремонт своих дорожек.
Марти поворачивается к старшему брату.
– А ты? Все еще продаешь журналы?
Жар приливает к лицу Джоди, его щеки краснеют. Он помнит, как младший брат считал крутым, что Джоди косит газоны, чтобы скопить денег и поступить в Лихайский университет в двадцать четыре года. Помнит, как младший брат считал крутым, когда, не получив стипендию, на которую надеялся, Джоди решил торговать подписками на журналы, чтобы оплачивать частные уроки. Но Марти уехал еще до того, как Джоди поступил в колледж.
Он уехал до того, как Джоди чересчур увлекся продажей журналов и начал составлять списки из тысяч имен потенциальных клиентов. До того, как стал заниматься продажей журналов по четырнадцать часов в день. Три часа в день на уроки в школе, два часа в день на домашнюю учебу – это оставляло всего пять часов на еду, полбанки пива и сон.
Старшеклассником он был самым обычным, но первый год в колледже прошел для него нетипично. Во-первых, он оказался на шесть лет старше большинства однокурсников. Остальные ребята были заняты тем, что напивались до отключки или проверяли, что на самом деле значит сказанное девушкой «да» или «нет». Помимо разницы в возрасте, Джоди еще и учился усерднее всех и вдобавок работал по семьдесят часов в неделю – ходил по домам, продавая журналы. К февралю первого курса Джоди испытал выгорание. Нервное истощение, как называли это врачи.
Джоди начал посещать психотерапевта. Ко второму сеансу та связала происходящее с другим случаем из его жизни. В шестнадцать лет Джоди был звездой школьного футбола. Но летом перед выпускным классом он начал заниматься футболом по шесть часов в день. Отношения с друзьями сошли на нет, и он мало времени проводил с семьей. В итоге он повредил колени и вообще пропустил весь выпускной сезон. В случае колледжа, как было и с футболом, навязчивое стремление к успеху имело негативные последствия и помешало ему достичь первоначальной цели. Психотерапевт диагностировала у Джоди обсессивно-компульсивное расстройство личности (ОКРЛ), которое, как она объяснила, отличалось от просто обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР). Симптомы включают чрезмерную преданность работе, что вредит социальным и семейным связям, чрезмерную зацикленность на составлении списков, жесткое следование этическим кодексам, крайнюю экономность без разумной причины и страсть к накопительству. Она назначила Джоди успокаивающие лекарства, которые он с тех пор и принимает. В течение десяти сеансов она наставляла Джоди избегать таких занятий, на которых он может зацикливаться. Джоди помнил, как посмеялся над этим советом на одном из сеансов. Просто избегай следовать своим устремлениям!