Моя итальянская возлюбленная
Шрифт:
Я медленно пересчитал оставшуюся мелочь. Пять долларов Анатолия — это где-то восемь с половиной тысяч лир, да у меня еще три тысячи с копейками… Но одна посадка в такси стоит шесть тысяч и по тысяче лир за километр пути. И еще четырнадцать тысяч за поездку вне пределов города. Что делать? Часы? — но они российские и ничего не стоят, колец или печаток я не ношу, никаких ценных вещей не имею… Может, доехать до аэропорта, найти там нашу группу и у кого-нибудь одолжить… у той же Тамары? Ну, а если они уже прошли на посадку — тогда что? Сдаться итальянской полиции? Позвонить в посольство? Какой кошмар! Я начинаю ненавидеть
И тут рядом со мной притормозил синий «фиат». Я взглянул в открывающуюся дверцу и едва не закричал от радости — Тамара!
— Привет, писатель, ты чего грустишь в одиночестве? А где наша группа?
Тамара была во всем белом и выглядела очень солидно. Тем более, что за рулем сидел какой-то молодой итальянец, похожий на ее личного шофера.
— Привет, — залепетал я, подбегая к ней. — Ты представляешь, я опоздал на автобус, а они уже уехали в аэропорт. Это что за машина, у тебя хватит денег доехать до аэропорта? Я потом все верну, клянусь!
— Так ты что — остался без денег и опоздал на автобус? — недоверчиво улыбаясь, переспросила она, слушая всю мою галиматью. — А что бы ты делал, если бы я тоже не опоздала? Ну, садись, поехали, мы их не только догоним, но еще и перегоним.
Если б я посмел, то расцеловал бы ей руки от радости. Через секунду, суетясь, как на пожаре, я вместе со своей сумкой влез на заднее сидение «фиата», и мы тронулись в путь.
— Как же ты опоздал, расскажи, — спросила Тамара, закуривая свою неизменную «Яву».
— Ох, лучше не спрашивай, меня и так чуть удар не хватил, — откликнулся я, тоже закуривая. — А что это за машина?
— Я взяла ее напрокат в Риме, а в последний день, когда уже нужно было сдавать обратно, попросила прислать шофера, чтобы он сам отогнал ее в гараж после моего отъезда, — спокойно пояснила она. — И видишь, как здорово получилось. Аэропорт «Леонардо да Винчи», пер фаворе, — это она уже обращалась к водителю. — Кстати, ты напрасно волновался, можно было доехать и на автобусе — всего пять тысяч лир. Неужели у тебя даже таких денег не осталось?
— Нет, почему же… есть пять долларов.
— Круто же ты погулял, писатель!
— Круто, — только и вздохнул я, — масса незабываемых впечатлений. Столько лет рвался в Италию, а теперь из нее чуть ли не удираю.
И все-таки окончательно успокоиться мне удалось только в самолете. Мы с Тамарой достаточно быстро нашли свою группу, вместе со всеми оформили билеты и даже успели выпить в баре по рюмочке знаменитого коньяка «Хеннеси». Более того, я наконец-то столкнулся с Мариной, владелицей той самой туристической фирмы «Марина трэвел», которую многократно проклинал на протяжении всего путешествия. О, она извинилась и за себя, и за Нину, сказав, что та что-то перепутала и только потому не встретила меня в Венеции. В виде утешения Марина тоже вручила мне сто пятьдесят долларов — стоимость моего проживания в венецианском пансионе. Но зачем мне нужны были эти деньги сейчас? В аэропорту нельзя было купить даже приличных сувениров, а знаменитую замшевую куртку я подарил Джулии еще утром. Вот так и получилось, что я уехал из Италии хотя и с деньгами, но безо всяких подарков. Хоть бы они разорились из-за своего гнусного разгильдяйства!
И вот, наконец, все! — мы сидим рядом в глубоких креслах, пристегиваемся ремнями, и самолет взлетает. Прощай, Италия, этой поездки я не забуду никогда в жизни. Прощай, милая Джулия, и не забывай своего случайного русского любовника. Впереди новый роман и новые приключения. Я вдруг почувствовал, что две последние, почти бессонные ночи, да еще все эти дикие треволнения меня окончательно подкосили — сердце покалывает, усталость застилает глаза, тело становится ватным и сами собой слипаются глаза. Почему свойством накапливаться обладает только усталость, но не бодрость? Все позади, но сколько времени мне еще потребуется, чтобы отойти после этой сумасшедшей поездки.
— Ну как, доволен? — спросила Тамара.
— Чем?
— Путешествием. Ты же говорил, что первый раз ехал за границу.
— Доволен. А ты?
— Я тоже. Такой удачный контракт заключила, что лучше не бывает. Так что, можно сказать, возвращаюсь домой с богатыми трофеями.
Я слабо улыбнулся, достал из кармана пиджака деревянного чертика из корня мандрагоры и показал его Тамаре.
— А вот это — мой главный трофей.
— Что это?
— Подарок от любимой итальянской девушки, — нет, но я решительно засыпаю и даже нет сил ворочать языком.
— Так что же ты молчишь, — расскажи о своих приключениях, — потребовала Тамара, возвращая чертика обратно.
— После, — вяло пробормотал я, закрывая глаза, — вот напишу роман, тогда сама обо всем прочитаешь.
— Как хоть будет называться-то?
— Моя итальянская возлюбленная…
19
Первое письмо от Джулии, пришедшее через месяц после возвращения из Италии, не слишком повлияло на мое настроение. Кроме англичанина, она рассказала и о Сюзанне, которая уговорила своего мужа дать ей развод и теперь всерьез собиралась замуж за синьора Мелания, затеявшего собственный бракоразводный процесс, не дожидаясь помощи от моего «компромата». Все это казалось столь незначительным, что я вскоре забыл и думать о таких пустяках.
Шло время, воспоминания блекли, заботы одолевали. С Джулией я переписывался еще реже, чем встречался с Галиной. Впрочем, однажды я сумел сделать красивый жест и подарил моей милой итальянке роскошный букет роз и сразу две свои книги. Конечно же, это произошло с помощью Тамары, которая вновь ездила в Италию по своим делам. Именно она, по моей просьбе, наведалась в римскую квартиру Джулии и вручила ей все вышеописанные подарки.
— Ты знаешь, она очень обрадовалась, — рассказывала Тамара по возвращении, — и пригласила зайти. Полчаса мы с ней пили кофе и разговаривали о тебе. Симпатичная девочка, хотя и несколько молода для тебя. Хочешь, одолжу пару тысяч баксов и сам к ней съездишь?
— А отдавать когда буду? Это для тебя мелочи, а я на те деньги, что ездил в Италию, можно сказать, всю жизнь работал, — вяло отнекивался я.
Тем временем начиналась очередная свистопляска, связанная с выборами парламента, а затем и президента. Кстати, однажды в программе новостей, когда передавали репортаж об одной из избирательных встреч Жириновского, среди окружавших его телохранителей я вдруг узнал своего римского знакомого — Анатолия.
Короче, прошел год, и все упорнее приближалась крайне опасная дата — выборы нового президента для пытающейся возродиться России.