Моя любимая дура

Дышев Андрей Михайлович

– В рубашке родились, – бормотал он, выворачивая руль. – Можешь поверить: навалило за одну секунду и прямо передо мной. Белая пыль, грохот, земля дрожит. И все, что было впереди, как отрезало… Первый раз в жизни вижу, как лавина сходит…

– Лучше вернуться и подыскать безопасное место, – вслух подумал я, поглядывая наверх. – Это может быть не последняя…

Не успел я произнести эти слова, как снова раздался протяжный грохот, и автобус мелко задрожал. Водитель ударил по тормозам. Немцы дружно загалдели. Несколько мгновений, пока все вокруг гремело и дрожало, мы с водителем пребывали в состоянии оцепенения, ожидая чудовищного удара. Но судьба снова сжалилась, и не произошло ничего страшного, крыша не продавилась,

даже стекла не вылетели.

Когда все затихло, водитель, не рискуя прикасаться к рулю, рычагу передач или еще к чему-либо, медленно повернул голову в мою сторону и процедил:

– Накаркал, блин…

– Открой дверь! – прикрикнул я.

Створка сдвинулась сначала вниз, потом вперед, потом в сторону. Я опустился на нижнюю ступеньку, высунулся наружу и посмотрел по сторонам. Мы действительно родились в рубашке. Только что сошла вторая лавина – чуть меньше по размеру, чем первая, но такая же коварная. Она перегородила дорогу позади нас. Автобус был заперт двумя внушительными кучами снега на стометровом отрезке шоссе. Снег сыграл с нами злую шутку и загнал в западню.

– Можешь убрать ноги с педалей, – сказал я водителю, стряхивая со своей головы комок снега. – Ехать некуда. Но мотор не глуши. Неизвестно, сколько нам тут торчать придется, а материал у тебя хрупкий.

Тут к нам спустилась гидесса.

– Что?! Что такое?! – закудахтала она и попыталась оттеснить меня и выйти из автобуса. – Почему стоим?! Мы же опоздаем на ужин!

– Некуда ехать, – мрачным голосом ответил водитель. – Дорога снегом завалена.

– Что значит завалена? – начала не на шутку заводиться гидесса. – Ищи объездные пути! Ты понимаешь, что у нас будут большие неприятности, если мы опоздаем на ужин!

– Далеко осталось до Адиша? – спросил я у водителя.

– Не очень. Километров семь.

Лично я на ужин не опаздывал, и меня не слишком беспокоил снежный плен. При большом желании я мог перебраться через лавинный язык и дойти до Адиша пешком, но совестно было доверять судьбу столь хрупкого материала испуганному водителю и суетливой гидессе.

– Не сиди! Делай что-нибудь! – нервно взвизгнула гидесса и даже ущипнула водителя, дабы вывести из оцепенения. – Возьми лопату, раскидай снег! Ну же! Давай!

Мне стало жалко парня, и я хотел объяснить гидессе, что для расчистки дороги потребуется не Коля с лопатой, а как минимум пять бульдозеров, и тут вдруг отчетливо услышал, как скрипит снег под чьими-то ногами. Гидесса замолчала, и мы все уставились в дверной проем. Пролетела секунда и… И мне показалось, что я потихоньку, но верным курсом схожу с ума. Проваливаясь по колени в рыхлый снег, к нам приближались два Деда Мороза с красными мешками за плечами.

Глава 19

ПОСЛЕДНИЙ В ОЧЕРЕДИ

Все произошло так быстро, что я не успел дать сколь-нибудь внятного объяснения относительно появления здесь двух ряженых. Дед Мороз, идущий первым, коротким движением сунул руку за пазуху, вынул пистолет и нацелил его на нас.

– По местам! Всем сидеть! По местам! – ненастоящим, кукольным голосом проговорил он и тотчас выстрелил. Со звоном разбилось наружное зеркало. Гидесса взвизгнула и, расставив руки, кинулась по лестнице в салон.

– По местам! Всем сидеть! По местам! – без умолку повторял Дед Мороз, размахивая пистолетом и глядя на нас через узкие прорези в маске. Я попятился следом за гидессой. Водитель, не отошедший еще от первого шока после схода лавин, новый шок переносил крайне плохо. Он прижался спиной к боковой двери и попытался закрыть лицо руками. Я подозревал, что он находится на грани потери сознания. Гидесса, добравшаяся на ватных ногах до салона, безвольно опустилась на свое сиденье. Пассажиры притихли, лишь только вытянули тонкие шеи и стали похожи на чупа-чупсы, выставленные на витрине магазина. Второй Дед

Мороз, ростом чуть пониже первого и намного худосочнее, встал ногами на свободное место рядом с гидессой и, сжимая рукоятку пистолета двумя руками, начал размахивать оружием, целясь то в одного, то в другого, то в третьего пассажира.

Я не пытался что-либо предпринять. Размышлять о сложившейся ситуации и тем более пытаться найти из нее выход было так же нелепо, как дать человеку незнакомый ему роман, открыть на первой попавшейся странице, позволить прочитать одно предложение и сразу же засыпать его вопросами: а что он думает о главном герое? а какой персонаж его более всего раздражает? а чем вся эта хренотень закончится?

Я спокойно, насколько это было возможно в данной ситуации, сидел на самом последнем месте и теперь уже внимательно рассматривал нежданных гостей. Собственно, рассмотреть можно было только матерчатые хирургические бахилы, натянутые на ноги, красные халаты с ватными воротниками из дешевой ткани, белые строительные перчатки, кудрявые синтетические бороды, наклеенные на румяные маски, да красные платки, повязанные как банданы.

– По местам! Всем сидеть! По местам! – не замолкая ни на мгновение, продолжал пищать смешным голоском более крепкий Дед Мороз, и я только сейчас понял, что это закольцованная магнитофонная запись, запущенная в ускоренном режиме. Таким способом иногда озвучивают мультфильмы. Он медленно шел по проходу, показывая каждому пассажиру черное пистолетное дуло, одновременно с этим свободной рукой выгребал из карманов и сумочек кошельки, бумажники и мобильные телефоны. Трофеи он опускал в мешок для подарков. Немцы окаменели от страха, не делая никакой попытки сопротивляться или хотя бы возмутиться. Пожилая дама, голова которой здорово напоминала голову страуса, украшенную бриллиантами, стала проявлять инициативу. Едва Дед Мороз приблизился к ней, она раскрыла свою сумочку и стала торопливо выгребать не только купюры, но и украшения, при этом она часто кивала и повторяла: «Йа, йа… Гевисс… Битте…» Считая своим долгом отдать грабителю все ценное, что было сейчас при ней, фрау потянулась к своей отвислой мочке, на которой висел веселенький брюлик в золотой оправе, но Дед Мороз проявил неожиданное благородство и под несмолкаемые вопли: «По местам! Всем сидеть!» – отрицательно покрутил головой и галантно пожал даме хрупкую руку. Зашвырнув в мешок ее мобильный телефон в розовом футлярчике, он двинулся дальше.

Я мысленно прощался с тем, что подлежало конфискации. Бумажник лежал в левом нагрудном кармане. Не заметить его было невозможно, он выпирал так, будто в кармане я носил яблоко. Значит, я останусь без денег. Да бог с ними, Никулин выручит меня и переведет любую сумму на отделение Сбербанка Адиша. Но вот мобильник отдавать никак нельзя. Убийца может связаться со мной только по этому номеру, в противном случае мы с ним потеряем связь, и я не смогу помочь Ирине. Телефон в чехле, на поясном ремне. Попытаться незаметно вытащить из него кодовую карту?

Но едва я шевельнул рукой, пытаясь дотянуться до ремня, как Дед Мороз, который стоял на сиденье и контролировал салон, моментально взял меня на прицел. Мне пришлось замереть. Ничего не получается… Мобильника я лишусь. Придется купить новый и оставить на одесском автоответчике сообщение о том, что у меня изменился номер телефона.

Это усложняло и без того непростую ситуацию. Два грабителя никак не вписывались в мои планы. Как они оказались здесь? Случайно или по их воле сошли лавины, перекрывшие автобусу все пути? И черт подери, для чего этот нелепый маскарад? Я пытался отыскать в своей душе хоть крупицу страха, который иной раз просто необходим для спасения жизни, но два переодетых грабителя с детскими голосами вызывали у меня едва ли не смех. Как только Дед Мороз поравнялся со мной, давая понять, что пришла моя очередь быть ограбленным, я возьми да и ляпни: