Моя любимая обойма
Шрифт:
Я еще въехать в происходящее толком не успел, а уже подбегаю к крысе... Смотрю - а она дохлая, чуть по стенке не размазанная, и дырка у нее в брюхе больше самого брюха... И кровищи-то!
Я уж почем спонталыку сбит был, а все равно допер - это ж моя
Ну, какой-нибудь физик там стал бы охать - ой, да так не бывает! Но я-то темный неграмотный философ, и знаю, что в нашем мире бывает все. Я вам как-нибудь такое из нашей бомжатской жизни расскажу, что это просто ерундой покажется...
Так вот... Сижу я, думаю. Как же это так братцы, а? Стрелять башкой - это вам не на паперти побираться и не лобзиком выпиливать... Еще думаю - раз удара было два, значит, пуля в голове осталась одна. Дай-ка я попробую от последней таким вот манером избавиться - и буду снова нормальным здоровым бродячим мыслителем.
Взял, я значит, банку тушенки и поставил ее невдалеке на кирпич, отошел назад и подумал: ·Как же я тебя, тушенка, ненавижу!Ћ
И что вы думаете? Ни фига! Потому, что соврал я: тушенку я нежно и искренне люблю, а ненавидят ее только зажравшиеся снобы вроде того Быка, который в меня стрелял...
Только я про Быка вспомнил, как осерчал, и тут же в башке бахнуло... А через секунду бахнуло снова!
Тушенку, конечно, разнесло в дребезги. Очень я сожалел о ее бессмысленной кончине. Но нашел в себе силы и призадумался.
Выходит, два ·бабахаЋ вовсе не означает две пули, решил я. Поверьте, у меня с формальной логикой все нормально в универе было. А потому для чистоты эксперимента расстрелял я, словно в тире, еще кучу предметов. Конечно, предварительно научившись вызывать к ним стойкую антипатию.
И пришел к следующему выводу: у меня как сидели в башке три пули, так и продолжают благополучно сидеть. И ждать своего часа. То есть, пока я не осерчаю.
А второй ·бабахЋ после каждого выстрела означает возвращение пули назад, в свое гнездышко. Уж не знаю, медом им у меня там намазано, или что, только как ни стрельну - они неизменно возвращаются в свою обойму, то есть, в мой дырявый лоб.
На следующий же день, я встретил в переулке того самого Быка с его братками. Он меня не узнал. Зато я узнал. И очень на них на всех обиделся.
В голове потом три дня звенело. И знаете, даже жалость какая-то шевельнулась. Особенно к оперативникам, которым никогда не раскрыть это странное массовое убийство... Небось, думают, что это какие-то разборки были.
Вы спрашиваете, почему я вам все это рассказываю? Да просто люблю в такси с водителями разговаривать, а то скучно...
А теперь, давай-ка, дружок всю свою выручку сюда. И я тебя умоляю: пожалуйста, не вздумай меня рассердить...