Моя любимая свекровь
Шрифт:
Мы с Олли переглядываемся.
– Теперь, когда ее нет с нами, будет гораздо лучше, правда, мама? – продолжает Харриет.
Вскочив с дивана, она взмахивает руками, вероятно собираясь совершить еще одно па. Но оступается и на сей раз приземляется носом в пол. И воет от боли. Эди визжит. А Арчи – с задержкой реакции – внезапно разражается слезами.
8
ДИАНА
ПРОШЛОЕ…
Остановившись на светофоре, я смотрю на огромного плюшевого мишку на пассажирском сиденье. Вполне очевидно, что купил эту нелепую игрушку Том и, как будто
– Зачем, скажи на милость? – спросила я по телефону. – Маловероятно, что Арчи будет с ним играть в ближайшие несколько дней!
– Это наш первый внук, – ответил муж. – Кроме того, Люси будет приятно.
Возможно, он был прав. То, как идеально он понимал психологию нашей невестки, производило почти такое же впечатление, как мое непонимание. Люси родила Арчи рано утром, после недолгих, несложных родов. Том хотел поехать в больницу, как только мы услышали новости, но мне удалось убедить его пойти на работу на пару часов, чтобы дать им немного времени побыть наедине с ребенком. Но теперь даже мне не терпится туда попасть. Том поедет прямо с работы, и я встречусь с ним уже в больнице.
На светофоре загорается зеленый, и одновременно у меня звонит телефон. Я тычу на кнопку на руле, и наконец соединение установлено. (Обычно, отправляясь по делам, я беру свой маленький «Форд Фиеста», но сейчас он на техобслуживании, поэтому пришлось взять «Рэндж Ровер», а чтобы управиться с этой махиной, нужна степень по механике.)
– Алло?
Салон машины заполняет звук прерывистого дыхания.
– Миссис Диана?
Я сразу узнаю голос.
– Гезала?
Двадцатидвухлетняя беременная Гезала находится в Австралии вот уже пять месяцев с тех пор, как ей удалось выбраться из Афганистана. За последние недели я несколько раз ее навещала, чтобы привезти коляску, колыбельку и одежду для новорожденных, и каждый раз Гезала ставила чайник, и мы устраивались по старинке поболтать. Гезала плохо говорит по-английски, и разговоры часто сводятся к перечислению того, что она ела на завтрак, какой будет погода на этой неделе, что она смотрела по телевизору… и тем не менее я всегда наслаждаюсь их простотой.
– Миссис Диана? – Снова тяжелые вздохи и пыхтение. – Маленький.
Съехав на обочину, я мысленно прикидываю даты. На несколько недель раньше срока, не опасно рано, но рано. И у Гезалы в Австралии нет ни семьи, ни друзей. Хотя ее муж Хакем в стране, но какой от него прок как от партнера при родах, пока неизвестно.
– Тебе нужно в больницу, Гезала. Помнишь, я дала тебе ваучер на такси? Вызови такси и заплати водителю ваучером. Гезала? Ты помнишь про ваучер?
Я слышу, что на том конце снова схватки, и пережидаю. Меня беспокоит, что она не в силах говорить, и я думаю, не вызвать ли «Скорую».
– Гезала, – повторяю я, когда пыхтенье замирает. – У тебя есть ваучер на такси?
– Я… Я не знаю.
Похоже, она на пределе. Не думая о том, что делаю, я разворачиваюсь и направляюсь к ее дому, но до него добрых двадцать минут езды.
– Где Хакем, Гезала?
– На улице.
Я подавляю желание закричать: «Что он делает на улице?» – и только спрашиваю:
– Насколько сильная боль? От одного до десяти.
– Боль… четыре.
Но у меня такое чувство, что четыре у Гезалы – это одиннадцать для большинства женщин. Ее следующий вдох переходит в сдавленное дыхание очередной схватки.
– Гезала, я сейчас вызову «Скорую помощь».
– Нет, – говорит она. – А вы мочь… вы приехать, миссис Диана?
– Я как раз еду к твоему дому. Гезала…
Но телефон отключается. И когда я звоню снова, слышатся только гудки.
На дорогу до ее дома уходит двадцать пять минут, а когда я добираюсь туда, Хакем стоит во дворе и курит сигарету. Он, наверное, полжизни проводит в их маленьком заросшем дворике, куря сигареты. Я выскакиваю из машины и бегу к дому.
– Хакем? Где Гезала?
Он мотает головой в сторону дома:
– Внутри.
– Внутри? Почему ты не с ней?
Он смотрит на меня так, будто я предложила ему заказать отпуск на Багамах. У меня возникает ощущение, что он намеренно делает вид, будто не понимает, что к чему.
– Ты вызвал «Скорую помощь»?
Он отворачивается, затягивается сигаретой.
– Вы, возможно, считаете себя нашей спасительницей, но вы ничего не знаете. Вы не такая, как мы. Не такая, как Гезала.
– Хакем. Вы. «Скорую». Вызвали? – раздельно спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
Он делает шаг ко мне. Белки глаз у него желтые, с красными прожилками.
– Нет. Я. Не. Вызвал!!!
Хакем коренастый и на добрых тридцать лет моложе меня, но в росте я не уступаю ему ни дюйма. Расправив плечи, я встаю прямо перед ним.
– Не пытайтесь запугать меня, молодой человек. Обещаю вам, вам же не поздоровится.
Конечно, это неправда. Это мне не поздоровится, сильно не поздоровится, но если я чему и научилась в жизни, так это тому, что войны выигрывают умом, а не мускулами. А поскольку я твердо решила, что Гезала произведет на свет здорового ребенка, то будь я проклята, если этого не добьюсь.
Я все еще стою нос к носу с Хакемом, когда он поднимает руки в знак поражения.
– Вызови «Скорую», – говорю я, когда между нами захлопывается дверь из сетки.
– Сейчас же!
Гезалу я нахожу на кафельном кухонном полу, под спиной – подушки. Я оскальзываюсь на луже и едва не падаю, охаю, увидев, что уже показалась голова ребенка. Когда Гезалу охватывает дрожь, до меня доходит, что нет времени на «Скорую», и я падаю на колени. Она издает громкий стон, и я едва успеваю схватить кухонное полотенце, как Гезала выталкивает мне на руки своего мальчика, розового, окровавленного и извивающегося. Я заворачиваю его в полотенце и энергично растираю, пока он не издает пронзительный, восхитительный крик.
Крик переносит меня в другое время. Односпальная кровать, лунный свет струится в окно без занавесок. Следом хлопком возникает ощущение, будто что-то лопнуло. Мое дыхание облачком клубится в комнате.
Хакем ошибается, я ничем не отличаюсь от Гезалы. Мы совершенно одинаковые.
9
ЛЮСИ
ПРОШЛОЕ…
– Куда она запропастилась?
Том перекладывает новорожденного Арчи на другое колено и смотрит на часы. Диана еще час назад должна приехать в больницу, и Том говорил, что у нее для меня сюрприз (но выдержал не больше тридцати секунд и разболтал, что это гигантский плюшевый мишка). Теперь он буквально ерзает на месте, так ему не терпится подарить игрушку внуку, которому всего шесть часов от роду. Благослови его Бог.