Моя любовь навсегда
Шрифт:
— Спасибо.
— Не за что, — склонил темноволосую голову Стас и устало вздохнул. — Мне самому хочется поскорее закрыть дело. Донской изрядно потрепал мне нервы и репутацию постоянными придирками с обысками.
— А что с Игнатом Максимовичем?
Прозвучавшее имя следователя ненадолго погрузило кабинет в тишину, а все присутствующие мрачно переглянулись. Первым открыл рот Родион, но потом качнул головой и повернулся к главному прокурору. Будто ждал его решения.
— Он больше тебя не побеспокоит, Кенар, — твёрдо заявил
Паша покривился, поймал взгляд жены и с неохотой протянул:
— Ладно, пусть живет. Падаль.
— С вашего позволения я вернусь к служебным обязанностям, — Родион склонил голову и вышел, когда дождался кивка от главного прокурора.
Стас несколько минут побыл в кресле, затем лениво поднялся. Весь вид так и кричал, что ему требовался хороший отдых: два месяца сплошного отпуска и беспробудного сна. Уж больно посеревшим и замученным он выглядел. Паша чуть не пригласил его прикорнуть на любимом диванчике в комнате отдыха.
— Ты в порядке? — спросил осторожно и протянул руку. На душе сразу стало теплее, когда Кира вложила в нее ладонь.
— Буду только после закрытия дела, — Стас хлопнул по бедру ультрапланшетом, затем отдал им честь. — Пошел я в зал. Пообедаю у вас и на работу. Дела за меня никто не разгребет.
— Я попросила нашего администратора оставить для тебя отдельный столик в дальнем углу. Как раз с видом на сад. Алиса сказала, что сегодня в меню твои любимые пироги с капустой, — улыбнулась Кира, прижимаясь к мужу.
— Чтобы я потом ни в одни брюки не влез?
— Ты себя со стороны видел, Морозов? — фыркнул Паша и приобнял жену. — Кожа да кости. Говорил тебе, найди приличную женщину и кормись дома, а не на бегу до офиса.
— Ха, ха. Очень смешно, мистер Явразводе, — скривился Стас, указывая на довольную Киру. — Вы с Радовым и Тасмановым последних нормальных женщин разобрали.
— А что со Светой?
В ответ главный прокурор сделал такое выражение лица, словно его заставили съесть горсть лимонов. Любое упоминание бывшей жены вызывало у него сильнейшую изжогу. Оно и неудивительно. Настроить против отца взрослых детей — это надо уметь. Притом из семьи к другому мужчине ушла она, а не наоборот.
Такое случалось, когда неудовлетворение накладывалось на постоянное отсутствие супруга дома. Скандал за скандалом, ссора за ссорой — и вот уже на пороге появился любовник-сосед, прозвучало предложение развестись и наступила дележка имущества.
Почему-то обе дочери при этом встали на сторону матери. Посчитали, что в развалившемся браке виноват исключительно их отец, поскольку не брал на себя обязанности по хозяйству. Какие конкретно, так никто и не уточнил, поскольку всем в доме заправляла либо техника, либо домработница.
У нее случилась любовь к шестидесяти годам, а у Стаса все время и силы пожирала работа. Она, по ее словам, всю себя отдавала семье и быту. Он же, сволочь такая, ничего не ценил. Страдания Светланы закончились разъездом по разным городам. Теперь она проживала с новым мужем и дочерями в Санкт-Петербурге, а бывший супруг оставался в Москве.
Все бы хорошо, но уж больно тяжело переживал Стас развод и отстраненность детей. Пусть идеальным отцом он не был, но любил их. Очень. Однако вышло как вышло. Глядя на его пример, Паша порадовался, что у его жены стальные нервы и напрочь отсутствует в голове подобная феминистическая дурь.
Для Киры семья не являлась обузой, ведь она не считала брак — тюрьма для свободной женщины.
Да и толку от всех этих повесток? Чванливость да выпячивание собственной несостоятельности.
Дамы, отродясь не державшие в руках ничего тяжелее карты-ключа, внезапно вспоминали, как сложно им живется в мире. Унижались и оскорблялись по любому поводу, а вот доказать слова реальным делом не могли. Все силы уходили на мифическую борьбу с патриархальными установками. На реальную же пользу ничего.
«Женишься на дуре, а потом всю старость нервы лечишь», — подумал Паша, глядя на разочарованного Стаса.
Когда он вышел, Кира развернулась лицом к мужу и пригладила воротник его зеленой рубашки.
— Все хорошо?
— Сейчас да.
Паша скользнул ладонями по ее рукам, затем переплел их пальцы и улыбнулся.
— Тогда почему такой мрачный?
— Устал, Львенок, — ответил он и поцеловал ее костяшки. — После всего произошедшего уедем подальше. На месяц или два. Отключим связь, пропадем с радаров, поженимся снова на каком-нибудь острове, где нет людей…
Кира рассмеялась от щекочущего дыхание, когда Паша уткнулся носом ей в шею. Столько лет прошло, а привычки совсем не менялись. Как и ее муж, убежденный мизантроп, который, несмотря на все достижения, оставался самым большим в мире человеконенавистником.
— Ты без работы неделю не протянешь, Кенар, — промурлыкала она, поглаживая его затылок.
— Постараюсь выдержать две.
— Сколько сможешь, столько и будет.
— Я уже говорил, что ты у меня золото? И вот это платье мне ужасно нравится. Только, пожалуйста, носи его при мне. На улицу не надо.
Ладонь коснулась шелковой юбки до пола со вставкой из кружева спереди. Белый подъюбник удачно скрывал все необходимое, а рукава в три четверти подчеркивали изящную линию плеч Киры. Как и строгий воротник с несколькими расстегнутыми пуговицами у горла, которые приоткрывали лебединую шею.
Паша с любопытством сунул нос в декольте и сразу получил по лбу.
— Веди себя прилично, Кенар!
— А что ты такая красивая сегодня? — с подозрением прищурился он. — Мужиков привлекаешь?
— Ой, мы ревнуем, что ли? — притворно ахнула Кира.