Моя милая леди. Часть 2. Школьная пора...
Шрифт:
Однако, несмотря на кристальную чистоту этажа и большое количество свободного места, посетители ко мне не заходят. Когда я звала девочек, те отказывались, ссылаясь на разные дела. если подумать, то только Люси и заходила ко мне. И то, не на долго, а лишь позвать куда-то. Интересно, почему?
– Трин, ты забыла мочалку, - напомнил Никс.
– А, спасибо, - я развернулась и пошла обратно в комнату, громко шлёпая резиновыми сланцами. И тут я почувствовала прохладное дуновение ветерка. И зачем-то обернулась, хотя прекрасно знала, что ветру тут взяться неоткуда. Разумеется, за спиной ничего не было. Но мне всё равно стало не по себе. Почему-то, как заселилась сюда, со мной такое всё чаще и чаще. Но Никс молчит, а, значит,
***
Нервы становятся ни к чёрту последнее время. Поэтому, раздевшись в раздевалке, я немного постояла, глядя на кабинки душевых, затем закинула мочалку на плечо и бодро прошествовала насквозь, во вторую комнату.
– Эй, Трин! – Никс появился рядом.
– Отвернись! – взвизгнула я. Но чертёнок не отреагировал. Даже не произнёс свое обычное «Ой, да чего я там не видел». А это уже было странно.
– Триш, не стоит этого делать, - нервно сказал он, подрагивая, как от вибрации.
– Это ещё почему? – я открыла кран, наполняя вторую от входа ванну. Честно говоря, ванны принимать я не любила. И делала это крайне редко. Но сейчас почему-то захотелось полежать в тёплой водичке, погреть косточки. Может, хоть от всяких мыслей отвлекусь. А подумать мне было о чём. Ястреб, девочки, предстоящий бал, Бьёнд в конце концов…
– У меня плохое предчувствие. Нет, стой! Не делай этого! НЕТ! – закричал он, но я уже перекинула ногу через бортик и быстро легла в ванну. Тёплая вода окутала меня.
– Вот видишь, ничего страшно…- я сделала вдох и не смогла выдохнуть. Мышцы расслаблялись всё сильнее, я хотела схватиться за бортик ванной, но пальцы не слушались меня. Сознание металось в истерике, пытаясь что-то сделать. А тело продолжало расслабляться. Темнота выходила из переферического зрения, затмевая сознание. Глаза мои закатились и я погрузилась во тьму.
========== Глава 7. Кровавое прошлое частной академии (продолжение) ==========
Я открываю глаза и резко сажусь, вцепившись в края ванной. Сижу с широко распахнутыми глазами, пытаюсь отдышаться. Медленно поворачиваю голову в бок. Я в той же комнате. В той же ванне. Только комната сама выглядит…новее, что ли. Потолок чистый, а плитка такая белая, что аж блестит. Прижимаю руку к груди, и тут же сжимаю ткань под пальцами, опускаю голову вниз. Воды в ванне нет, я сижу в ненавистном белом платье, только почему-то оно кажется мне ещё тяжелее и деревяннее, чем раньше. Что вообще тут происходит?
Опираясь на края ванны, я встаю и не без труда вылезаю оттуда. «Никс, что происходит, а? Мы где? Никс?» - но никто мне не отзывался. Я проводила пальцами по волосам, и…ничего. Просто волосы. Никакого дыма. Тогда я задираю рукава, осматриваю руки, поднимаю подол платья. Чёрт, да где же печать? Но в этот момент слышатся голоса. Громкие. Много. И я опускаю платье, расправляя юбку. Ладно, потом найду.
Я прохожу сквозь душевые. Такие же новенькие, белые. И через раздевалку, где горит свет, стоят чистенькие лавочки и деревяные крючки для одежды. Выхожу в коридор и замираю. Двери комнат распахнуты и в них снуют девочки. Вроде все примерно одного возраста – взросленькие. Все в белых ночнушках до пола и тёплых носочках. Бегают, суетятся. Несколько девчушек с полотенцами и какими-то коричневыми сумочками-авоськами пробегают мимо меня в душ. А я смотрю на всё это, разводя руки. Что тут происходит вообще?
И вот распахивается одна из дверей и девочки начинают кучковаться и кричать громче. Я подхожу.
– Предательница! Доносчица! – перед дверью на полу лежит девочка. Растрёпанные белобрысые волосы частично скрывают вытянутое лицо. Не особо красивая, но и не страшная.
– Ябида! Доносчица, - девочка лежала на полу, опираясь на один локоть, дугим прикрывала голову. Несколько других девочек громили её комнату. Они вытаскивали вещи, срывали одежду и книги, и кидали это
Какой-то класс. Большой большой. Девочки сидят за партами и стоят вокруг и между. За учительским столом стоит одна девочка. Блондинка, в которую кидались книжками стоит перед первой партой лицом к «учителю».
– Кто считает, что подсудимая не совершала сего деяния? – некоторое количество девочек поднимают руки. Остальные кидают на них странные взгляды. И руки опускаются. Девочка за учительским столом оглядывает зал.
– Кто считает её виновной? – «подсудимая» стоит, опустив голову и часто-часто дышит, как после пробежки. Она не видела не первых, ни вторых, но, как будто, уже знает исход. Руки начинают медленно и единогласно подниматься. Опять начинает кружиться голова.
Я тряхнула головой, приходя в себя. Растерянная женщина, репортёры со старыми фотоаппаратами и блокнотиками берут у неё интервью. Она разводит руками, пожимает плечами, ничего не понимая. Стойте! Это же директорский кабинет. Ну надо же! Кто бы мог подумать! А он почти не изменился. Только вместо габелена Айвазовского на стене написано что-то крупными потёкшими буквами. Я не понимала, на каком языке. Но что-то мне подсказало. «Не доносчица». И снова головокружение.
Я опять в комнате с ваннами. На сей раз стою в дверном проёме. Вторая от двери ванна занята. Та самая девочка, в которую швыряли книги, сидит, обняв колени. Мокрые волосы липнут к лицу, худые плечи с выступающими лопатками и позвоночником подрагивают. Губы её распухли. Слышатся всхлипы и капли воды, периодически срывающиеся с крана. Она поправляет волосы одной рукой, перекидывает их вперёд, открывая большие синяки и гемотомы на рёбрах. Она дрожит, её губы синие-синие, глаза красные от слёз. Она медленно поднимает голову и смотрит на меня глазами, полными застывших слёз, будто удивлена моему появлению.
И опять головокружение. Я снова в том же коридоре. Тут толпа. Дети, взрослые. Все взволнованны и напуганны. Все толкаются, пытаясь пробиться к дверному проёму, перед которым остаётся пустое пространство. И вот в него выходит женщина, та самая, у которой брали интервью. Похоже, это директор. Она идёт, как сомнамбула, прижав руки к груди, смотрит в пол. Затем останавливается и поднимает взгляд, такой растерянный, как будто ищет поддержки в толпе. Приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но тут же поджимает губы и качает головой. Рот её кривится, как будто она собирается заплакать. И быстрым шагом она окунается в толпу, где к ней тут же кидается лысый усатый мужчина в костюме и пожилая женщина в форме медсестры, успокаивают. После два суровых санитара выносят носилки. И толпа отшатывается. Затем задние ряды начинают напирать на передние, пытаясь рассмотреть, что же там. А там тело, накрытое белой простынкой, местами уже пропитавшейся кровью. Толпа медленно рассасывается. Я смотрю вслед санитарам, затем быстро захожу в ванную, проходя оба помещения, и оказываюсь в той самой комнате. Меня начинает тошнить. Вторая от входа ванна, пол – всё в крови.
Я открываю глаза и резко сажусь, вцепившись в края ванной. Вода стекает по моему лицу и волосам. Я смотрю перед собой. Девочка. Та самая девочка, которая…которая… Она висит в воздухе прямо передо мной. Полу-прозрачная. Волосы витаю в воздухе. Лицо более взрослое, худое и измождённое. Она смотрит на меня.
– Так это ты периодически пугала меня? – она молчит. Медленно закрывает и открывает глаза.
– Это из-за тебя все боятся сюда заходить? – снова то же движение.
– Ты хочешь, чтобы я тоже ушла? – Она отрицательно качает головой. И я…нет, я не слышу её, ко мне просто приходит чёткое осознание. Я нравлюсь ей, я не одна из них, ей приятно быть в компании.