Моя мишень
Шрифт:
Больше на диване никто не спит, он неплох, но с кроватью не идет ни в к какое сравнение. С кроватью, в которой рядом со мной отдыхает мой невероятный мужчина.
Я часто бываю одна, поэтому потихоньку обустраиваюсь и обживаюсь. Покупаю новые вещи, иногда даже кое-что из мебели, кухонной утвари.
Когда же мы вдвоем… Шахматы пылятся в шкафу, на них нет времени. Все силы уходят на внимание друг к другу, остальное позже — успеется. Я стараюсь разобраться со всеми делами к его возвращению, чтобы посвятить Леше каждую минуту. Мне самой этого хочется. У нас будто медовый месяц, с той разницей, что, пережив разрыв, мы относимся друг к другу еще более трепетно.
Алексей против, но я продолжаю работать в магазине отца, чтобы иметь собственные деньги. Посоветовавшись с преподавателем, решаю, что поступать в медицинский все же не стоит: время упущено. Но при этом мне ничего не мешает выучиться на химика, фармацевта или провизора. А уж куда смогу поступить — в ВУЗ или колледж — весной покажет уровень подготовки.
Учеба по-настоящему затянула. Как только я отбросила лишнее, словно появился ресурс для постижения нового. И еще… Леши же часто нет дома. Девушке снайпера жизненно необходимо найти дело по душе, чтобы не сойти с ума, сидя у телевизора и телефона, ожидая новостей.
Дефицита в общении, впрочем, не испытываю, втянулась. У меня есть Яна, коллеги по работе. Также переписываемся о разных мелочах с девочками из Москвы. Вот только не могу не отметить парадокс: едва мы помирились с Алексеем, как тут же отдалились друг от друга с Катей. Сложно бороться с ее необоснованными обидами и неуместной ревностью. Я пыталась ей что-то рассказывать: куда ходили, что купили, — но она обрывает и дуется. Как в детстве! Будто мы с Лешей не пара, а нечестные друзья, которые ее избегают. Но наверное, здесь вряд ли что-то можно изменить.
***
Леша летал в Москву. Объяснил, что по делам, якобы потестировать новую снарягу, но я догадываюсь, что он виделся с Александром. Не стала допытываться, захочет — расскажет сам. Переживала, конечно, ужасно. Как бы глупостей не наделал!
Не наделает никогда. Он умный и заточен под выживание, и все равно ведь тревожно. На сердце камень — давит, болит. Так и вижу перед собой картину, как он где-то вылавливает Сашка, садится напротив. У того, конечно, шок, глаза круглые, руки дрожат. А Лёха ему говорит что-нибудь вроде: «Есть проблема, в которой ты соображаешь. Какие предложения по ее решению?» И смотрит так, что хочешь не хочешь, а мозг запускается в активную работу.
Это все домыслы, как было на самом деле, и было ли, никто не знает. В инстаграм я не захожу давно, но девочки писали, что хейтеры не унимаются. И ажиотаж, который, казалось бы, должен давно пойти на спад — только набирает обороты. Словно кто-то вливает деньги, специально подбрасывает дровишек в костер. Объявили ведьмой и жгут. Куда ни глянь, по всем фронтам предательница. Лучше не знать, не думать, кому все эти слова адресованы. Мне просто хочется, чтобы снайпер скорее вернулся: когда он в Красноярске — на душе намного спокойнее.
И вот наконец-то ожиданию и волнениям приходит конец. Щелкает замок, я спрыгиваю с дивана и тороплюсь в прихожую встречать своего командировочного. В общей сложности мы не виделись пять дней. Казалось бы, какая ерунда! Всего-то меньше недели! Бывало и дольше. Намного-намного дольше, вспомнить хотя бы лето. Но колени дрожат и холодок по спине от волнения.
Стоит в дверях, упакованный полностью: теплая куртка, шапка, тяжелые ботинки. На улице холодно, снег не тает уже две недели.
От него веет зимой. Иней на бровях и ресницах, руки без перчаток покрасневшие.
Мое сердце радостно бьется, я делаю шаг вперед и хочу что-то сказать: пошутить или поприветствовать, но не успеваю. Он сбрасывает куртку и подходит сам. Сразу вплотную. Обхватывает руками, но не касается кожи ледяными пальцами. Холодные свитер, часы и губы. Особенно губы, потому что на них сосредоточена. Он наклоняется и прижимается ими к моим, глаза при этом не закрывает, но сразу шумно дышит.
В следующее мгновение я понимаю, что он возбужден. Вот так, с порога. Увидел меня и кинулся. Я охотно приоткрываю рот, и он касается нижней губы языком. А потом осыпает мои щеки частыми короткими поцелуями. Поглаживает по талии запястьями, по-прежнему оттопыривая замерзшие кисти рук.
Ему хочется. Даже не так — жизненно необходимо. Он бегло целует шею и плечо — я в открытом домашнем сарафане, совсем коротеньком. Все разговоры — после. И даже приветствия — еще найдем время. Мой мужчина адски соскучился и хочет секса прямо сейчас.
От этих мыслей бросает в жар, я охотно перенимаю его эмоции и сама загораюсь.
Скорее. Нетерпение подгоняет, руки дрожат. Поспешно расстегиваю ремень его джинсов, пуговицу, ширинку, хочу опуститься вниз, чтобы подарить ему удовольствие, но он меня ловит и заставляет подняться.
— Не так. Хочу тебя всю, — с этими словами разворачивает и легонько толкает к стене, в которую я тут же упираюсь ладонями, послушно прогибаясь ему навстречу.
Облизываю губы и закрываю глаза. Так быстро! От предвкушения грядущего начинает лихорадить, приятное тепло волнами разливается по телу. Он такой холодный, еще немного — и я согрею.
Он всегда так на меня действует, будоражит одним своим присутствием. Но обычно много времени тратит на ласки, старается быть нежным. Только не сегодня. Быстро стягивает с меня белье, жадно и совсем недолго целует и покусывает ягодицы, следом выпрямляется. Я чувствую, как головка члена упирается между моих ног, он расправляет складочки, а потом толкается вперед. Не резко, но уверенно и сразу полностью. Практически насухую. От ощущений и неожиданности я ахаю, слезы выступают на глазах, я стискиваю зубы и сильнее зажмуриваюсь, концентрируясь на происходящем. Это не совсем обычная боль. Она… особенная. Не ранит, не пугает. Наоборот, обостряет ощущения. Сердце стучит на разрыв, мне нужно еще. Только бы продолжал. Так же.
Он медленно выходит из меня полностью, чтобы следом снова войти. Еще один такой же мучительный толчок. Следующий выбивает из груди первый стон удовольствия. Низкий, гортанный, я не ожидала от себя такого. Мне все еще немного больно, но я хочу, чтобы он не останавливался. Мои пальцы напрягаются, когда он снова покидает мое тело, дает время сделать целый вдох, чтобы затем обрушиться сотней движений и взять меня вот так сразу — стоя у стены.
Не помню, чтобы я раньше так кричала. Все эти месяцы было очень хорошо, просто потрясающе. Но сегодня он будто решил, что я готова, и полностью отпустил себя. Такой, какой есть. Думал обо мне эти дни, хотел, но сдерживался. А теперь — добрался, он дома, где ждали и где ему рады.