Моя навсегда
Шрифт:
Он уже почти закончил с актом, когда в дверь позвонили.
Это оказалась Зинаида Георгиевна Ройзман.
— Роман Владимирович, скажите, — волнуясь, заговорила она, переступив порог. — Я бы хотела… не знаю, посодействовать вам, что ли. Я знаю, что вы пойдете до конца. Я оступилась, поддалась на уговоры… болею часто, а лечение дорогое… старость не радость…
— Что вы от меня хотите, Зинаида Георгиевна? — спросил Стрелецкий.
— Если бы я все рассказала и вам сейчас, и потом, на следствии или в суде… В общем, я могла бы пойти как свидетель?
— Это не мне решать. Но в любом случае,
— А я раскаиваюсь! — горячо подхватила Ройзман. — И готова дать любые показания. И Ольгу, если хотите знать, я не хотела подставлять. Я против была. Но Потапов настоял…
Ройзман действительно выложила ему всю схему в подробностях, предоставила все цифры, все даты, все фамилии, что, куда, кем, когда переводилось. В общем, к визиту она основательно подготовилась. Многое из этого Роман и сам уже знал, но кое-какие сведения оказались очень полезными. И словно недостающие частички пазла встали в общую картину.
Что будет с Ройзман — Стрелецкий не знал, вполне возможно, что с ней пойдут на сделку, прецеденты такие были. Но вот Потапову теперь не позавидуешь.
В субботу Роман наконец выспался вволю. И почти проспал. Успел только вымыть пол и поставить курицу в духовку, когда нагрянули гости.
Маленький Ромка сначала робко топтался рядом с Олей, озираясь по сторонам. Но потом осмелел. А уж когда увидел ворох игрушек в упаковках впал в неописуемый восторг.
— Это даже круче, чем Новый год! Мама, смотри, это же трансформеры! — с горящими глазами потрясал он одной из упаковок и зарывался руками снова в гору подарков. — О! А это тоже человек-паук только большой и с фонариком! А это вертолет! На батарейках? На пульте? Летает? А это что? Мама! Это железная дорога!
— Ну зачем ты столько? — со смущенной улыбкой сказала Оля, наблюдая за сыном, перебирающим подарки.
— Я ему задолжал за семь лет, — приобнял ее за талию Роман и поцеловал в висок.
Пашка тоже пристроился на полу рядом с племянником. Вскрыл упаковку с танком и, издавая характерные звуки, направил его на Ромку. Мальчик поднял над головой фигурку спайдермена и, заливисто хохоча, принялся «отражать нападение». Потом внезапно остановился, поднял на Романа ошалевшее от счастья лицо. Затем вскочил на ноги и, подбежав к Роману, обнял его.
— Спасибо! — воскликнул он. И тихо, почти неслышно прошептал одними губами: — Папа.
Потом опять вернулся к Пашке и игрушкам.
А Роман стоял, смотрел на него и думал, что у него сейчас сердце разорвется.
— Ром, у тебя ничего не подгорает? — вернула его в себя Оля.
— Курица! — вспомнил Роман и кинулся на кухню.
Оля поспешила ему помочь. В четыре руки они что-то резали, терли, чистили, накладывали в чашки. И несмотря на то, что кухня была просторной, все время сталкивались, задевали друг друга, одновременно тянулись к чему-то и касались руками. И каждый раз будто заряжались друг от друга какими-то особенными ощущениями — теплом, трепетом, чувственностью.
Ей было немного неловко, Роман это видел. Ну а он просто дурел от счастья.
— Я и забыла, что может быть так хорошо, — сказала потом Оля, уткнувшись ему в плечо. Когда все уже приготовили и накрыли
Роман, прижав ее к себе, прошептал:
— Мы же просто можем так жить всегда.
После ужина маленького Ромку сморило, и его положили спать. Пашка засобирался к себе, хоть ему и предлагали остаться, места всем хватало. Но он все равно сбежал. Посуду они опять убирали вместе. Оля мыла, Роман — вытирал тарелки полотенцем и составлял в шкаф. И смотрел на нее неотрывно. Ее изгибы, ее плавные движения будили в нем жаркое томление, сгущавшиеся тяжестью в паху. Он отложил полотенце, прижался к ней сзади.
— Ром, я еще не домыла. Немного осталось, — засмеялась она.
Но он уже не мог остановиться, покрывая поцелуями шею, впадинку за ухом, ключицы и жадно скользя руками по ее животу и бедрам. Вскоре и она забыла про посуду. Задрожала от его нетерпеливых ласк. Прильнула к нему, откинула голову вбок, подставляя себя под его горячие губы.
— Пойдем в комнату, — хрипло позвал Роман, увлекая ее за собой.
Свет он включать не стал, но щелкнул задвижкой двери на всякий случай. И тогда уже, изнывая от острого желания, впился в ее губы, одновременно высвобождая себя и ее от одежды…
ЭПИЛОГ
В Москву они приехали под самый Новый год. Роману удалось договориться с генеральным по телефону, чтобы Оле оформили перевод в главный офис. Правда, на должность своего делопроизводителя.
Но Оля была только рада. И тому, что ее избавили от этой ответственности, которая оказалась ей не под силу, и тому, что они и на работе будут видеться.
Новый год справляли дома. Но на другой день Роман сводил сына на елку, потом в театр на кукольное представление, а на другой день — в планетарий. Они вообще составили обширную культурную программу. И Роман даже не представлял себе, какое это удовольствие открывать ребенку новый мир.
Сразу после каникул Ромку зачислили в престижную гимназию с математическим уклоном, куда с улицы и не пробиться. Будущих первоклашек здесь довольно жестко тестировали. Сначала маленького Рому взяли без особого энтузиазма, лишь потому что «сверху попросили». Конечно, не говорили прямо, мол, провинция, куда вам. Но скептически кривились: «У нас очень сложная программа. Обычные дети не справляются. Ему будет тяжело и морально, и вообще».
Но после первого же урока математики отношение к нему переменилось. Когда на второй день Роман заехал за сыном, преподавательница осыпала его восторгами: «Он у вас такой умненький! Просто маленький гений! Лучше всех тест написал. Считает на лету! Задачки щелкает как семечки. Вы с ним специально занимались, да?»
За собственные достижения Стрелецкий так не гордился, как сейчас, когда его сына просто похвалили.
Весной состоялся суд над Ройзман и Потаповым. Павлу Викторовичу дали шесть лет. А вот Зинаида Георгиевна отделалась условным — вовремя она спохватилась и «раскаялась». Но справедливости ради, если бы не ее показания, Оле бы изрядно потрепали нервы. Она и так, давая свидетельские показания в суде, выглядела какой-то слишком бледной и полубольной. Роман даже встревожился не на шутку.