Моя незабудка

Алексеева Светлана

Ирина глубоко, полной грудью вдохнула воздух и стыдливо подняла глаза на Ларису. Минута, другая, третья. В повисшем молчании сестры не решались сказать друг другу то, что уже если не поняли, то интуитивно почувствовали.

– Я ухожу от Андрея, – наконец выдавила из себя Ирина. – Сегодня я… – медленно продолжила она и, умолкнув на полуслове, выпалила: – Сегодня я застала его в кабинете с нашей коллегой и, как я думала, моей хорошей приятельницей. Именно я по рекомендации Минздрава устроила ее юристом в свою клинику.

– Бедная моя девочка, – с болью протянула Лариса и машинально прикрыла ладонью губы.

– Нет, я совсем не бедная! – встрепенулась Ирина и поднялась. – Наоборот! Я даже рада тому, что произошло. Понимаешь, Лорчик, я никогда, никогда не была с ним счастлива.

Я ведь никогда его не любила. Впрочем, как и он меня. Я все от тебя скрывала. Понимаешь, мне просто было неловко в этом признаться. Стыдно!

Лариса изумленно расширила глаза и плавно, словно на нее навалилось что-то невидимое, откинулась на спинку дивана.

– Ты меня ошарашила, – честно призналась она. – А зачем же ты выходила за него замуж?!

– Наверное, в молодости я не сумела отличить любовь от благодарности, – с грустью пояснила Ирина и снова села на край дивана.

– А это как? – ошеломленно поинтересовалась Лариса и растерянно моргнула ресницами. – Что-то я ничего не понимаю. Вы вроде же хорошо жили. Андрей всегда был такой обходительный, внимательный к тебе. Все, помню, норовил тебя взять за руку, погладить, поцеловать. Да и родители твои всегда его хвалили. Особенно мама. А тут такое. Как это – не любили?

– Лорочка, все это очень сложно, – с горечью произнесла Ирина и, резко вскинув голову, закрыла глаза. Тело ее вздрогнуло, по щекам безудержно полились слезы. – Выходя замуж, я верила, что со временем наши отношения с Андреем сложатся счастливо. Как и все, я тоже мечтала о любви. Привыкшая во всем повиноваться родителям, я доверила им решать мою судьбу. Но, к сожалению, я очень быстро поняла, что стала заложницей семейных амбиций и тех грязных интриг, которые вил вокруг меня Гриневский.

Лариса резко оторвалась от спинки дивана и удивленно, подняв плечи, сжалась. Мягкая, добродушная улыбка исчезла с ее лица, сменившись выражением разочарования и сочувствия. Сняв очки, она, как ребенок, шмыгнула носом и повернула голову набок. Глазами, полными слез, она, не отрывая взгляда, смотрела на ту, которую еще недавно считала избранницей Божьей: полной счастья, любви, внимания и достатка. Оказывается, все это было иллюзией.

– Ну так расскажи мне тогда, что случилось? – чуть слышно попросила она, участливо глядя на сестру.

Ирина решительно поднялась с дивана и, задумчиво сузив глаза, подошла к окну.

– Мне тогда был всего двадцать один год. Ты же помнишь, какой это прекрасный возраст?! Время, полное счастья, надежд, любви! В этом возрасте каждый день как праздник! Смотришь на мир широко открытыми глазами и свято веришь в то, что впереди у тебя еще целая жизнь, что все люди – близнецы-братья, что в мире не может быть ни зла, ни лжи, ни предательства. А если где-то такое случается, то это только в кино, сценарий которого на сто процентов взят не из твоей жизни! Так в то время думала я. Но я не об этом. Может, ты помнишь, Лорочка, я тебе когда-то рассказывала, как еще на третьем курсе я познакомилась с одним интересным парнем, курсантом военного института. Правда, это было давно и не имеет никакого отношения к тому, что случилось сейчас. Это я так, как предисловие. Просто этот парень оказался единственным человеком в моей жизни, которого я любила! Единственным. Точно так же я была уверена и в его чувствах ко мне. Мы встречались чуть меньше года. Это было самое счастливое время в моей жизни! Мы радовались каждой минуте, которую проводили вместе, мечтали, строили планы на будущее. Знаешь, он даже сделал мне предложение! И… признаюсь, именно он, да, да, именно он стал моим первым мужчиной. И, не суди меня строго, сестричка, я не жалею об этом! Наоборот! Только с ним я узнала, что означает слово «любить»! Хотя тогда я этого особенно и не понимала… А осенью, ближе к зиме, мы расстались.

– Почему? – с сожалением спросила Лариса. Согнув одну ногу в колене, она обхватила ее руками и, не отрывая взгляда, всматривалась в лицо сестры.

– Так вышло, – с грустью ответила Ирина. – Я еще к этой истории вернусь. А в октябре, когда я была уже на четвертом курсе, в нашей семье случилось несчастье, – продолжила она и медленно перевела взгляд

на Ларису. – Ты, наверное, хорошо помнишь моего деда, Марка Захаровича. Помнишь, с каким почтением мы все к нему относились? А он и правда был у нас славный! Профессор, членкор Академии наук, ученый, имя которого было на устах во многих научных кругах. Он был нашей гордостью и, конечно, главой семьи! Мы все считались с его мнением. Никто из нас никогда не имел права ему перечить. Он нас воспитал, помог устроиться в жизни. Мы были обязаны ему всем, что имели. Бабушка наша, ты знаешь, умерла рано. А мы так и жили вместе: дедушка, мама, папа и я. Марк Захарович был человеком ответственным. Превыше всего для него была работа, работа и честь семьи. Так он воспитывал и меня. Строго, жестко, но справедливо. В детстве, правда, он меня иногда баловал: дарил разные подарки, играл со мной, водил на экскурсии, в парк и даже несколько раз брал с собой на рыбалку. Но чем старше я становилась, тем более требовательно он ко мне относился. Причем во всем: в учебе, в быту. Если бы ты знала, как я ревела, когда в конце десятого класса родители с его подачи запретили мне заниматься бальными танцами! А мне так нравилось кружить на танцполе! Но дед устроил дома такой скандал! Он так ругался! Мама и папа ему, конечно, поддакивали. Твердили, что порядочные девушки имеют более серьезные и, самое главное, полезные увлечения. Посовещавшись, они единогласно решили отправить меня на дополнительные занятия по физике и английскому. И это несмотря на то, что я уже занималась с тремя репетиторами и уверенно шла на золотую медаль. Но спорить с дедом никто не отваживался. Может, это было и правильно… Не знаю. Порой я даже обижалась на деда. Но все равно я его очень любила! Такой он был, наш Марк Захарович.

Ирина на некоторое время замолчала. Ее воспаленные покрасневшие глаза сузились, брови сдвинулись к переносице. Ей было невероятно сложно раскрывать тайну своей жизни. Тайну, которую она сама еще до конца не знала.

Лариса молчала. Умудренная жизненным опытом, она не задавала лишних вопросов, не торопила. Она понимала, что хорошего рассказа ей ждать не стоит. Ощущение обволакивающей тревоги заставило ее сердце сжаться. Ее не покидало гнетущее дурное предчувствие. Подойдя ближе, она мягко обняла Ирину за плечи и привлекла к себе.

– Не мучь себя, не мучь, родная! Я всегда была и буду на твоей стороне! – постаралась успокоить ее Лариса.

– Я знаю это. Спасибо тебе, сестричка! – мягко ответила Ирина. Затем твердым, решительным голосом добавила: – А теперь о том, что произошло той осенью, точнее, в тот злополучный день. Я его навсегда запомнила.

Помню, шла третья пара, лекция по генетике. Настроение у меня было дрянное. Не знаю почему. Может, я что-то предчувствовала, может, виной была отвратительная погода. Не слушая лектора, я тупо пялилась в окно. Хотя ничего интересного там не было. Серо, безлико и грустно. С неба сыпал промозглый дождь. Если бы ты знала, как я его ненавидела! Тогда мне казалось, что именно он смыл все яркие краски ушедшего лета. Моего лета. Самого лучшего лета моей жизни. Опустившись низко, облака упали на землю, словно хотели ее задушить. О чем я тогда думала, не помню. Да и это не важно.

Неожиданно, резко распахнув двери, в аудиторию влетела студентка-интерн с последнего курса. Я ее лично тогда не знала. Знала лишь, что дед был ее научным руководителем, что звали ее Юлей. Все-таки мы были младше на три года. Но я не о ней. Остановившись возле двери, она торопливо пробежалась взглядом по партам и, увидев меня, нервно, несколько раз подряд, подзывая, махнула рукой. Вид у нее был ужасно напуганный. Веришь, я тогда сразу почувствовала – что-то случилось с дедом. Подхватив тетрадки, разбросанные на столе, я что-то невнятно бросила преподавателю и выбежала из аудитории. Ухватив меня за руку, Юля на ходу рассказала, что во время лекции Марку Захаровичу стало плохо. Потеряв сознание, дедушка перестал дышать. Но, не растерявшись, студенты оказали ему первую помощь: сделали искусственное дыхание, массаж сердца и вызвали скорую. Успокоив меня, Юля заверила, что деду уже лучше, что он снова пришел в себя и первым делом попросил, чтобы кто-то привел к нему меня.

Конец ознакомительного фрагмента.